– Так вы это нарочно?!

– Это был цирк. Никто ни с кем не дрался.

– Но зачем?!

– Мы с Ильей слегка позабавились. А она ревела по-настоящему. И вышибли ее из нашей компании тоже всерьез. И из клуба. У нее теперь такая репутация, что вряд ли она найдет искомое. Мужа-олигарха. Солидные мужики не любят вкладывать деньги в предприятие, прибыль с которого получает сосед.

– Так вы с Северным были друзьями?

– Я же говорю: у нас с ним одна тренерша, – лениво сказал Костик. – Мы оба любили большой теннис, но каждый по-своему. Ему нравилось все, что происходит на корте, а мне – вокруг него. Это не дружба, просто приятное знакомство. У меня таких друзей – пол-Москвы. Но мне не было резона его убивать. Я в любой момент могу это доказать. Но я иду навстречу твоим пожеланиям.

– Ты знаешь, кто в него стрелял?

– Догадываюсь, – томно вздохнул Костик.

– И ты после этого...

– Слушай, не учи меня жить! – разозлился вдруг брат. – Разговор затягивается, а время позднее. Я спать хочу. Устал. Дашь денег?

– Нет!

– Тогда я завтра же начну поставлять ментам свидетелей, которые в один голос скажут, что мы с Илюхой были закадычные друзья, а девка шлюха. И им придется поискать нового кандидата в убийцы. Я думаю, они далеко ходить не будут. Мне даже не интересно знать, что именно вы с Илюхой не поделили. Ты пальнула в него сгоряча, но умер он всерьез и, похоже, уже не воскреснет. Кто-то должен за это сесть. Что касается меня, я просто решил заработать. Я никогда не просил у тебя денег...

– Это делала мама. Ты ее ко мне подсылал.

– Она для себя старалась, не для меня, – насмешливо сказал Костик. – Ей не хочется, чтобы меня забрали в армию. А я желаю спортивную тачку. Я знаю, что ты не слишком щедра на подарки, поэтому дождался подходящего момента. Хочешь остаться на свободе – плати.

– Все не так, как ты думаешь... – ее голос задрожал.

– Ну, давай, – поморщился Костик. – Переведи на кого-нибудь стрелки. Только выбор у тебя небольшой. Убили в доме. И в этот момент здесь были только свои. Члены семьи, – сказал он насмешливо. – Ты же во что бы то ни стало хочешь ее сохранить.

– Какая же ты сволочь! – не выдержала она. – Я понимаю, что сама в этом виновата. Позволила тебе жить легкой, необременительной жизнью, полной одних только приятностей. Раньше ты был просто бездельником, а теперь докатился до шантажа.

– Не передергивай. Деньги из семьи не уйдут.

– А дальше что? Объясни мне, пожалуйста.

– Дальше... А почему я должен об этом думать? Это вообще не моя забота. На то президент есть, чтобы думать, что там будет дальше! Правительство... Кто там еще? А мое собственное, персональное «дальше» упирается в кромку горизонта, где небо сливается с морем. Я хочу лежать на берегу рядом с красивой девушкой, и видеть вокруг себя таких же приятных, необремененных заботами людей. Я не собираюсь совершать мировую революцию, это понятно?

– А если я откажусь тебя содержать?

– Сядешь в тюрьму, – спокойно сказал Костик. – Причем, никто даже не догадается, что это дело моих рук. Тебе никто не поверит. Если только твой адвокат, но у него работа такая. И потом: ты этого не сделаешь. Ты же у нас святая. Мать Тереза. А как же Ничка? А папа с мамой? А Тася? Черт возьми! Что такое Тася? Чужая тетка! Ты и ее пригрела. Я бы ее выпер, будь на то моя воля, потому что она делать ничего не умеет. Только ты способна мыть за домработницу полы. Извини, Кать, я устал. Спать охота. Хочешь – вернемся к этому разговору завтра. А не хочешь... – он зевнул, потом встал и направился к двери.

– Стой! Костик, остановись!

– Ну? Что такое?

– Если я... Если я дам тебе денег, ты сможешь мне помочь?

– Вот это другой разговор.

Костик вернулся, прихватив по пути пузатую рюмку из буфета, сел на табурет напротив нее и налил себе коньяка. Сколько она наблюдала его во время застолий, брат действовал по всем правилам винного этикета: шампанское пил из высоких узких бокалов, вино из широких низких, коньяк из большой пузатой рюмки с узким горлышком, чуть плеснув на самое дно и согревая ее ладонями перед тем, как сделать глоток. Живя приятной, необременительной жизнью, Костик с радостью принял и все ее правила, хотя вырос в семье людей, далеких от высшего московского света, а к сестре попал уже будучи выпускником средней школы в Черт-его-знает-где-горске. Чтобы проникнуть в него, в этот высший столичный свет, брат не прилагал ни малейших усилий, у него все получалось само собой. И деньги сами плыли ему в руки, стоило ему пожелать новую машину и приятный отдых в бархатный сезон. Баловень судьбы, везунчик. Красавчик. Она с неприязнью посмотрела на Костика.

– Ты разве пьешь по ночам коньяк? Ты же ведешь здоровый образ жизни, – сказала она горько.

– Как же плохо ты меня знаешь, сестренка... – он махом опрокинул в рот рюмку. – Это ты думаешь, что я ни на что не способен, между тем я способен на все. Да, я не собираюсь делать мировую революцию по той причине, что меня все устраивает. И проблемы чужих мне людей, какого-нибудь там пролетариата (что это вообще такое?) я тоже не собираюсь решать. Но ты иное дело. Ты наша кормилица. Поэтому твои проблемы я готов взять на себя. За соответствующее вознаграждение. Значит, так. Садиться за тебя я, естественно, не собираюсь. Но что-нибудь попробую придумать. У меня большие связи, несмотря на то, что я такой никчемный, – усмехнулся он. – Поговорю с приятелями, они, в свою очередь, поговорят со своими влиятельными родителями. В конце концов, есть влиятельные женщины...

Ее затошнило. Поведение Костика было развязным, он явно чувствовал себя хозяином положения. Ей хотелось влепить ему пощечину, хотя она прекрасно понимала: поздно. Надо было сечь его в детстве. Лупить ремнем до крови, а не покупать ему на последние деньги конфет.

– Я спасу нашу большую дружную семью, – закончил свою речь Костик. И с нажимом повторил: – За достойное вознаграждение. Будем считать, что я эти деньги заработал. О’кей?

– Да, – через силу сказала она. – О’кей.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – машинально ответила она.

«Если все благополучно разрешится, – думала она, глядя в спину уходящему брату. – Если все разрешится, я пойду в церковь и куплю самую большую свечку... Нет, не то. Сделаю пожертвование... Опять не то. В общем, что-нибудь сделаю. Отмолю. А потом начну новую жизнь. С Герой. Честную жизнь с честным человеком. Может, и он не без греха, но, по крайней мере, имеет лицензию на труд, и за ним не ходит по пятам ФСБ. Он не просыпается по ночам в холодном поту, не вздрагивает от каждого стука в дверь, от каждого телефонного звонка. И я так хочу жить».

Хлопнула дверь. «Костик», – с тоской подумала она. Брат отправился спать. Да, неприятный разговор.

Большая разница в возрасте между ними – вот в чем причина. Когда родился Костик, ее уже начали волновать мальчики. Она была занята важнейшим вопросом, от которого зависело: жить или умереть? Красивая я или нет? Что лучше: быть умной или быть красивой? Она училась на одни пятерки, но была похожа на гадкого утенка. И, с отчаянием глядя в зеркало, думала: лучше уж быть красивой! Боже, помоги мне! Забери то, что мне не нужно, и дай то, что нужно! Это смешно, но она тогда была совсем еще девочкой. К ней только-только пришли первые месячные. И в этот момент родился Костик.