…

В свое время, когда обустраивали Маскву, бывший капитан, а ныне майор Сташевский — командир ракетчиков, обладавший острым умом и отличной памятью, подкинул начальству неплохую идею. По возможности чаще ставить на побережье Атлантики города-форпосты, тем самым закрепляя за собой территорию. Чижов с Ахероном и сами были такого мнения, а потому флот, опустившись на триста миль южнее, встал на длительную стоянку в небольшом заливе. Здесь на месте непоявившегося порта Норфолк построили крепость Новороссийск. Полгода понадобилось, чтобы превратить городок в мощнейший форпост, стратегическое положение которого обуславливалось контролируемостью входа в Керченский залив. На господствующих высотах создали редуты, где установили тридцать морских пушек, да в самой крепости двадцать стволов (а чего их жалеть, гладкоствольные морские орудия с незапамятных времен хранились в артарсенале мертвым грузом, как и снаряды количеством в полмиллиона). Кстати, вот эта архаика, стрелявшая на двадцать километров, и поразила голландцев, правда, наши артиллеристы не стали вдаваться в подробности. Рассеивание у гладкоствола неприятно большое — чем дальше до цели, тем меньше шансов в нее попасть. Зато в пределах трех-пяти километров любо-дорого. Можно влепить в самую пипочку. Через раз. Оставив часть народа и обеспечив его сносное проживание всем необходимым вплоть до десятка коров с бычком и небольшим количеством домашней птицы, Чижов заторопился дальше, ему так хотелось быстрее очутиться в Канаде. Но быстро сказка сказывается, а обстоятельства задержали флот с поселенцами у побережья несостоявшихся в будущем штатов на два года. Жизнь и планы на будущее заставили поставить дополнительно три крепости — Одессу, Севастополь и Омск — в географических точках несуществующих городов — Нью-Йорка, Бостона и Портленда соответственно. Половину флота и армейцев — семьсот бойцов вместе с офицерами и гражданских лиц числом три тысячи взрослых и около четырех тысяч детишек разного возраста — оставили на новом месте жительства. Веня прекрасно понимал — люди устали от походной жизни, но и пустить дело на самотек не мог. На территории будущей Новой Российской Империи вовсю резвились французы во главе с предприимчивым Самюэлем де Шамплейном, ставшим в 1612 г. первым главой правительства французской Канады. Небольшое количество английских и португальских полукупцов-полупиратов, дурящих голову местным ирокезам и сбывающим им разную блестящую мелочевку в обмен на ценные меха, в расчет брать не стоило. Но это пока. По историческим хроникам, не пройдет и трехсот лет, как начнется Клондайская золотая лихорадка. Имея на руках такой козырь — опережающее время, глупо им не воспользоваться. Ахерон, дотошно изучивший историю США и Канады, полностью поддержал ученика — золото Юкона должно принадлежать будущей империи. И полностью уповать на временной фактор не стоило. Если это параллельный мир, то и даты эпохальных открытий могут не совпадать. А потому в 1618 г. к побережью Тихого океана направилась хорошо оснащенная военная экспедиция, состоящая из ста пятидесяти трех вымпелов. Командующий армадой и по совместительству начальник столь важной кампании герцог Чижанх, естественно, находился на флагмане-линкоре "Крым". Кораблей такого класса здешний мир пока не видел, да и не увидит в ближайшие триста лет. Два красавца линкора голландцы под руководством русских спецов построили довольно быстро — за полтора года. Много времени отняло бронирование бортов, рубки и орудийных башен, которых насчитывалось десять штук. Четыре 120-, шесть 100-миллиметровых гладкоствольных морских орудий и два крупнокалиберных пулемета 14,5 мм составляли вооружение этих красавцев (по мнению голландцев). Русские лишь скептически ухмылялись.

По окончании строительства и спуска на воду второго линкора, который назвали "Керчь", корабелы надолго оставались в стрессовом состоянии. По сравнению с остальными судами флотилии линкоры оказались просто гигантами — длина 160 м, ширина — 26 м. То есть по габаритам превосходили местные линейные корабли в четыре раза. Про ходовые качества и говорить не приходилось: два электродвигателя общей мощностью 50 тысяч л. с. развивали скорость до 25 узлов. При ходовых испытаниях Ренсен со товарищи лишь головой крутили, глядя на буруны, оставляемые бронзовыми лопастями гигантского винта за кормой.

Под давлением голландцев на линкорах поставили-таки по одной мачте, оснащенной косыми парусами. По их мнению, корабль без парусов — что мужчина без штанов, а такого не может быть никогда. Петер после спуска "Крыма" впервые в жизни напился до поросячьего визга. Куда катится мир, рушились все его представления о любимой профессии — кораблестроителе. Ну, русские удружили, такую свинью подложили — ни обойти, ни объехать. Дружки — Якоб Бок и Линс Номен — согласно кивали головами. За годы, проведенные здесь, привыкли к русской водке и потому пили ее родимую, закусывая копченой рыбой. О своем национальном напитке, джине, без отвращения не вспоминали. В тот раз собрались на подворье у Якоба, в воскресенье. Выпив для аппетита по серебряному стаканчику, почему-то вошли в раж, и вот уже из погреба появляется первая литровая бутылка, затем вторая. Ну накипело у мужиков, что говорить. Самое обидное — и винить некого, а признавать себя неумехами и дилетантами в собственной профессии ой как тяжело. Ведь при постройке линкора они, мастера своего дела, оказались у русских на подхвате. Не зря сказал древний философ: "Я знаю, что я ничего не знаю".

Петер Ренсен с друзьями дураками отнюдь не были, и потому отправились к герцогу Чижанху с челобитной — хотим получить ваши тайные знания. Не все, конечно, а те, что можно. Герцог обещал подумать, а через неделю троих голландцев подтягивал капитан Самойлов, в свободное от службы время. Обучались они четыре года, после чего, дав подписку о неразглашении, стали смотреть на мир совершенно другими глазами.

Чижов не прогадал — корабелы, вкусив запретный плод знаний и получив весьма дозированную информацию о вероятном будущем, стали его верными адептами и ярыми приверженцами. А вес эта троица имела в голландской диаспоре весьма солидный. В экспедицию ушел лишь Якоб Бок со своей артелью, остальные остались в Ростове. На двух военных верфях работы хватало выше крыши.

…

Удобно устроившись в полукресле на мостике линкора, Веня сладко дремал. Лицо обдувал легкий бриз, оставляя на губах солоноватый вкус. Атлантика, ети ее в коромысло. От океана, пляшущего за бортом, просто тошнило, и дело не в физиологии. Экспедиция не дошла даже до Багам, а ему это плавание надоело до чертиков. Сам виноват — решил отдохнуть от заевшей рутины. Мужчине иногда хватает двух женщин — жены и тещи — для устойчивого дискомфорта, плавно переходящего в психоз. А если баб без малого несколько тысяч, то караул. Спасайся, кто может и кто успеет отползти, затаившись в норке, и если бы не ментальная магия, то неизвестно, чем бы кончилось дело, когда он опрометчиво бросился спасать своих, россиян. Вернее, россиянок. Щас-то че трындеть, остался жив, и слава богу. Невольно улыбнулся, вспоминая завоевание французской Канады, а особливо Квебек-сити. Оставив в заливе Святого Лаврентия основную массу судов, Ахерон с Чижовы на флагмане в устье одноименной реки наткнулись на форпост, гордо именуемый французами столицей, основанный в 1608 г. неугомонным Самюэлем де Шамплейном. Квебек-сити представлял собой небольшую крепостцу-факторию, окруженную частоколом. Учитель с учеником, нимало не чинясь, с белым флагом переговорщиков лично подъехали на лошадках к главным воротам. Охрана осталась на корабле, и как ни упирался ее начальник, лейтенант Панин, ему пришлось подчиниться. Местный люд, увидев на реке незнакомый линейный корабль, поспешил укрыться в городке. Над частоколом торчало немало любопытных голов, слышались резкие команды офицеров, в бойницах появились дула мушкетов и аркебуз.