– Езжай к своей красавице, – отмахнулся отец и принялся разливать вино по бокалам.

От красного вина и горячего, хорошо прожаренного мяса на душе немного полегчало.

– Приезжай к нам на свадьбу, – в который раз попросил Цесаркин отца. – Если нужно оградить тебя от внимания маман, скажи, обеспечу.

– Я постараюсь, – кивнул отец. – А там, может, и на рыбалку сходим.

– Обязательно, – согласился Денис. – Коську с собой возьмем. – Он внутренне поморщился от собственной лжи. С братом еще предстояло помириться. Но об этом отцу знать не полагалось.

– А лодка надувная есть? – заинтересовался отец, уминая шашлык.

– Не, – засмеялся Цесаркин. – Надувная уже не катит, пап. Поедем на базу, там у них моторные лодки и домики. С ночевкой в самый раз. На месте есть и котелки, и тарелки. Только снасти свои возьмем.

– Ага, – кивнул отец и полез в карман пиджака. Достал портмоне.

Денис напрягся.

«Расплатиться со мной хочет, что ли? – подумал он раздраженно. – Если хоть что-то предложит в оплату, развернусь и уйду». Он замер, никак не желая подобной развязки.

Но Олег Николаевич Цесаркин, словно прочитав мысли сына, пристально глянул, ничего не сказав, и принялся что-то искать. Сначала в бумажнике, потом по карманам.

– Да вот же она, – в сердцах воскликнул он, доставая мятую бумажку.

Денис почувствовал, как с души падает огромный камень.

– Вот, держи, – отец протянул листок. – Это контакты человека в информационном центре МВД в Москве. Я позвонил ей, обрисовал ситуацию. Должна помочь.

– Она? – усмехнулся Денис, хитро глянув на отца. – Кто такая, почему не знаю?

– Моя давняя любовь, – объяснил отец, даже не скрывая глупую ухмылку, и горделиво добавил: – Полковник, между прочим.

– Спасибо, – искренне обрадовался Цесаркин. – Но ты же был против, зачем помогаешь?

– Тут тебе самому решать. Я свое мнение высказал. Но ты попросил, я созвонился. А если передумаешь, она не обидится.

– До Москвы есть время, – миролюбиво хмыкнул Цесаркин, точно зная, что воспользуется протекцией отца.

– Когда самолет?

– В девять вечера, – напомнил Денис.

– Так что же мы сидим, рассуждаем? – спохватился отец. – А в Москве ты успеешь заехать? Времени хватит?

– У меня между рейсами интервал пять часов. Специально так взял. Если здесь рейс задержат, чтобы успеть на следующий. Без форс-мажора, должен и к твоей знакомой попасть.

– Ну и правильно, – согласился отец, подливая вино в бокалы. – Давай за успех выпьем! Такое дело выиграли!

– Я бы еще попросил суд на этих уродцев завести уголовное дело по статье мошенничество, но раз ты против…

– Это лишнее, – замотал головой отец. – Ну их! Главное, лишние деньги платить не присудили.

– Мы их победили, пап,– радостно заметил Цесаркин. – Пьем за победу!

По дороге в аэропорт Денис усердно гонял по рту жевательную резинку и старался держаться прямо. А усевшись на свое место в самолете, попросил у стюардессы плед и заснул до Иркутска.

Остаток пути он мучительно думал над словами отца.

«Может, и нет смысла ворошить прошлое? – про себя поинтересовался Денис и сам себя опроверг: – А что в том деле касается моих родственников? Даже если Петр Петрович женился на прабабке? Что толку? Дед Ваня никаких связей с Тарантулем не имел и, наверное, даже не знал о его существовании. И уж точно донос не писал. Во-первых, в силу характера, во-вторых, отсутствие мотива. А бабке тогда сколько лет было? Шестнадцать или восемнадцать? Варваре – лет пять-шесть. Нет, мои точно не причастны. А про своих Нина и так все знает».

 Он вгляделся в иллюминатор, залюбовался первыми лучами солнца и подсвеченными, словно огненными облаками и задумался.

«Получается, мои тут вообще ни при чем. Тогда почему дед переписал квартиру на Нину? Чувства не в счет. Нина бы просто свела на нет общение с влюбленным стариком и уж точно бы не стала выманивать у него квартиру. Нужно все-таки глянуть в таинственное дело, чтобы с этой стороны не ждать подвоха. И к нотариусу нужно наведаться. Что там в завещании дед намутил?»

Решив для себя все насущные проблемы и наметив план действий, Денис Цесаркин с аппетитом пообедал и уснул. Потом проснулся, поужинал и снова уснул.

Выспавшись за время полета, он скептически оглядел свой помятый вид, сдал в камеру хранения портплед и, успев на аэроэкспресс, рванул в центр. А оттуда в Новые Черемушки. В сером казенном здании предъявил адвокатское удостоверение на посту и чередой длинных коридоров добрался до небольшого светлого кабинета. Хозяйка которого, моложавая красивая женщина с точеными ногами и прекрасной фигурой, радушно встретила Дениса, напоила чаем и невзначай бросила, как же он похож на Олежку в молодости. Просто одно лицо. Цесаркин мысленно усмехнулся, но спорить не стал, всегда считая, что уродился в Крутояровскую породу.

«На отца, так на отца, – хмыкнул он про себя. – Только с делом ознакомиться дайте!»

Бывшая пассия отца одарила его материнской улыбкой, доброй и немножко жалостливой, и передвинула через стол две пухлых папки.

– Читайте, – бросила она. – Только, пожалуйста, ничего не фотографируйте!

– Конечно, – согласился Денис и покосился на часы, висевшие на противоположной стене. – Мне бы успеть хотя бы по диагонали просмотреть и на самолет не опоздать. Я тут проездом.

– Я знаю, – кивнула папина знакомая. – Олежка предупредил.

Цесаркин, чтобы скрыть улыбку, наклонился над документами.

«Олежка! – мысленно хохотнул он. – Старый конь борозды не портит!»

Но очень скоро веселье сменилось грустью и жалостью к Нининому деду.

– Подумаешь, пятьдесят долларов дома хранил, – пробурчал себе под нос Цесаркин. – И это стоило доктору Тарантулю свободы, да и самой жизни.

«Ужасная трагедия для всей семьи и маленького сына», – про себя отметил Денис и перевернул страницу. Он почувствовал, как в легких застыл воздух на вдохе и тут же потемнело в глазах.

– Вам плохо? – участливо осведомилась хозяйка кабинета. – Дать воды?

– Если не затруднит, – вежливо попросил Денис. – После перелета сам не свой. Планировал отдельным приездом в Москву к вам заскочить, но любопытство пересилило.

– Удовлетворили? – усмехнулась папина бывшая.

– Кого? – сдуру ляпнул Цесаркин.

– Любопытство свое, – серьезно поинтересовалась дама в погонах.

– Да, отчасти. Трудное время было. Многим на пустом месте досталось…

– Не скажите, – покачала головой хозяйка кабинета. – Велик процент обычной уголовщины. Люди склонны романтизировать своих предков. Проще рассказать историю о политической статье, чем признаться окружающим и самому себе, что бабушка или дед сидели по уголовной статье. Убийства, воровство… Многие приходят сюда в надежде узнать подробности о судьбе репрессированного родственника, а выясняется, что бабушка, будучи кассиром на заводе, взяла всю зарплату рабочих и на эти деньги купила шубу. Ее поймали, посадили за растрату… Или вот Тарантуль ваш. Хранил за каким-то бесом валюту, хотя по закону это было запрещено.