«Почему он так долго не возвращается?» – у самой себя поинтересовалась она и, чтобы не разреветься, уставилась в атлас растений, подбирая полевые цветы или плоды, чтобы вплести их в обрамление тарелки, но ничего поделать с собой не могла. Нина выскользнула на кухню, а оттуда быстро заскочила в чуланчик Дениса, уткнулась носом в его майку, так и висевшую на стуле. Немного полегчало, но тоска разъедала душу. А к ней примешивалась обида. Нет, не на любимого мужчину! На подруг и родителей.

«Похоже, на нашу свадьбу никто не придет, – горестно вздохнула она. – Элка с Настей в один голос отговаривают от брака с Цесаркиным. Стращают карой небесной и потерей собственности. Мама смотрит жалостливо и отводит глаза, а отец даже разговаривать перестал, узнав, что сомнительный женишок – внук Ивана Алексеевича».

«Я не дам себя оплести сплетнями и клеветой», – саму себя предостерегла она мысленно, но в который раз вспоминала, как вчера в кафе горячились подруги, доказывая ей, что Денису выгодно на ней жениться, чтобы заполучить квартиру. Окрутить глупую Нину и бросить с разбитым сердцем.

– Мы о тебе беспокоимся, – заметила Настя жалостливо. – Забыла,как он тебе гадости делал? И тут влюбился… Ни за что не поверю! Сплошная ложь!

– Какой смысл? – поинтересовалась она у подружек. – Я продаю квартиру, а Цесаркин собирается купить для нас дом.

– Слишком скоропалительно он заговорил о свадьбе, – вставила Аржановская, а Элка раздраженно добавила: – Не будь дурой, Тарантуль!

– Достаточно, – пресекла дальнейшие нравоучения Нина. – Мне пора. Ромка ждет.

Она вспомнила, как выскочила из кафе и почти бегом помчалась домой, хотя особенно торопиться не стоило. С сыном сидел Ломакин, и они играли в спальный вагон поезда. Игра заключалась в том, что поезд едет, а пассажиры в купе спят. Ромке полагалось дремать у себя на диване, а его папаша устроился внизу на ковре, якобы на нижней полке, и храпел, имитируя гудок поезда. Идиллия! Вот умеет же человек приспосабливаться к любым обстоятельствам. Вместо того, чтобы почитать ребенку, проще завалиться спать. Эх, Ломакин, Ломакин! Но с удивлением Нина осознала, что единственным человеком, кто ее не бросил и не обвинил в этот сложный или ложный период, оказался только бывший муж. Ну и Матильда, конечно!

«Дураненой», – перед сном велела она самой себе, искренне надеясь, что следующим утром посмотрит на ситуацию другими глазами.

Но день грядущий принес лишь дождь за окном и щемящую тоску, рвущую душу на части. Денис все еще торчал во Владивостоке, в ожидании очередной экспертизы, и возвращаться пока не собирался. Родители звонили лишь по необходимости и в гости не звали, а на Элку с Настей она обиделась сама.

Нина снова вздохнула и постаралась сосредоточиться. Нанесла быстрыми штрихами на белую невзрачную тарелку серую и коричневую краски. И сама залюбовалась лохматым седым ковылем. Мазнула зеленым, добавляя тонкие длинные травинки. Набросала немного золотых и серебряных полосок. Получилось лаконично и нежно.

– Теперь я понимаю Веру Рогинскую, – тихо пробормотала она, нанося рисунок на ободок блюда. – От отчаяния человек способен что угодно сотворить.

Даже старая присказка «Дураненой» уже не помогала. Нина всхлипнула и, не в силах сдержаться, разревелась. Ромка глянул на нее удивленно и тоже расплакался.

– Мама, мамочка, – сквозь слезы протянул сын и залез к ней на руки. Из дальней комнаты на шум подтянулись собаки. Фиби, как горная лань, сначала запрыгнула на соседний стул, а потом перебралась на колени к Ромке, а Герда, мудрая и несчастная, просто уткнулась носом Нине в колени. Они так и просидели, изображая живую фигуру «Тоска по Цесаркину», пока в прихожей не раздался звонок.

– Это папа! – радостно возвестил Ромка, размазывая по щекам слезы. Нина пересадила сына на диван, разогнала собак и, вытирая нос платком, отправилась открывать дверь Ломакину.

Но на лестничной площадке вместо Михаила стояла невысокая, плотно сбитая чернявая девица. Она недовольно осмотрела Нину глазами-буравчиками и визгливо осведомилась:

– А Денис дома?

– Нет, – мотнула головой Нина, смутно узнавая в незваной гостье бывшую подружку Цесаркина.

– Не обманывайте!– взвилась девица, пытаясь пройти. – Вон его машина во дворе стоит!

Нина успела загородить ей дорогу.

– Ах да, – кивнула она, пытаясь вытереть не вовремя потекший нос. – Действительно!

– Пропустите! – принялась настаивать прыткая девица. – Мне нужно с ним срочно поговорить!

– Вы беременны? – взяла быка за рога Нина, про себя подумав, что только этого не хватало.

– Нет, что вы! – искренне перепугалась девица даже мысли о зачатии от Цесаркина и тут же возмутилась: – Как вы смеете?

– По долгу службы интересуюсь, – отчеканила Нина. – Я из СЭС. В квартиру посторонним заходить нельзя. Идет дезобработка. У гражданина Цесаркина обнаружена редкая форма сифилиса. Передается воздушно-капельным путем. А вам, девушка, надлежит в срочном порядке явиться в поликлинику и сдать мазок на элеутерококки. Подождите, я сейчас скорую вызову!

– Нет, нет, – пробормотала Шурка и кинулась бежать. – Я сама все сдам!

Нина захлопнула дверь и привалилась к ней спиной.

«Дошла до ручки, Тарантуль? – невесело усмехнулась она. – Что ты наговорила этой несчастной девице? Не дай бог, разнесет по городу, что у Дениса сифилис. А он обидится и передумает жениться. Как тогда запоешь? – у самой себя осведомилась Нина. –Да и платье не куплено, ресторан не заказан. – Она задумчиво уставилась на себя в зеркало и застыла, словно впервые увидела опухшие от слез глаза и растрепанные волосы. – Возьми себя в руки, – мысленно приказала она. – Дураненой!»

Но любимая поговорка, так помогающая справляться в сложных ситуациях, окончательно растеряла свойства волшебного пенделя. Нина в изнеможении опустилась на видавший виды пуфик и заплакала. Неизвестно, сколько времени она бы провела в темном коридоре, но в кармане халата задребезжал сотовый и высветились заветные пять букв – ДЕНИС.

«Странно, – мысленно отметила Нина. – В это время во Владике глубокая ночь». – Но думать и анализировать времени не осталось.

– Да! Алло! – вскрикнула она в трубку, вытирая ладонью глаза.

– Ты плачешь? – тихо осведомился Цесаркин. От его голоса мигом потеплело в груди.

– Нет, – попыталась бойко соврать Нина. – С чего ты взял?

– Не знаю, – ласково заметил Денис. – Я крепко спал, а потом почувствовал, что ты в печали...

– Поревела немного, – созналась она. – Соскучилась по тебе, – и переведя дух, добавила: – Ты когда вернешься, Денис?

– К концу недели, наверное, – пробормотал он.– Как экспертиза даст заключение... Ты лучше расскажи, чем занимаешься? Платье купила? Что с рестораном?

– Ничего я не делаю, – повинилась Нина. – Ты вернешься, и мы быстренько все организуем. А может быть, просто сами распишемся? Ромку возьмем, Матильду!