—Все хорошо, Настя, ты в безопасности. Мы сейчас уже поедем.

—Нет, не хорошо,— различаю ее слова между всхлипами.— Николай и Валерий мертвы. Они бы и меня, да?

—Не думай о плохом. Лучше поспи, вот, возьми выпей.— Давид достает бутылку воды из своего рюкзака, протягивает Насте. Меня же начинает мутить от осознания того, что только что сказала сестра.

Как минимум двое из нашей охраны мертвы. Во что ввязался отец?

Я вздрагиваю, когда заводится мотор, подтягиваю к груди ноги, молчу, слушая, как рыдает сестра, а Давид ее успокаивает. Мне хочется расспросить его обо всем, потребовать ответов, но прекрасно понимаю, что еще не время.

Немного отпускает, когда понимаю, что из семьи никто не пострадал, и в то же время чувствую себя эгоистичной сукой. Ведь у тех двоих тоже были свои семьи. Семьи, к которым они уже не вернутся. Из-за нас.

Фура набирает скорость, нас качает на поворотах, я переживаю, как бы по дороге ящиками не придавило, но они, кажется, надежно закреплены. Мы с Давидом смотрим друг другу в глаза, не отрываясь. Настя головой у него на коленях разместилась, он ее по волосам гладит, что-то шепчет и смотрит на меня. И взгляд его — темный, глубокий — полон холодной решимости и сожаления.

Наконец-то Настя затихает, перестает всхлипывать. Давид осторожно подкладывает под ее голову сложенную в несколько раз мастерку и поднимается, подходя ко мне.

—Как ты?— спрашивает, садясь рядом и притягивая меня к себе.

—Озадачена. Напугана. Дезориентирована. А еще потная.

—Да, здесь очень жарко, а днем, скорее всего, будет невыносимо.

Он целует меня в висок, зарывается лицом в моих волосах.

—Что происходит, Давид? Только правду, скажи мне сраную правду, я устала гадать и идти вслепую. Почему ты здесь? Разве ты не должен быть с отцом? Почему мы в грязной фуре? Почему Настя здесь, а Юра с Юлей нет?— с отчаянием в голосе спрашиваю я.— Я с ума схожу от этого всего, понимаешь или нет?

Давид, скорее всего, понимает, что молчание отдалит нас еще больше. Поэтому делает несколько вдохов полной грудью, прижимает меня к себе еще сильней, гасит фонарь и спрашивает:

—С чего именно ты хочешь начать?

Его спокойный тон остро контрастирует с моими истеричными выкриками. Я пытаюсь выровнять дыхание, не допустить приступа панической атаки. Мне до сих пор страшно.

В темноте все чувства обостряются. Близость Давида и его объятия приносят мне капельку успокоения, но лишь потому, что теперь нет повода волноваться еще и за него.

—Сначала пить дай. Умираю от жажды,— выдыхаю я, подавляя прорвавшуюся наружу истерику.

—В бутылке успокоительное, ты сразу уснешь с сестрой на пару. По пути сюда в аптеке купил и смешал. Больше воды нет,— виновато говорит он.

—Спасибо за честность. Тебе выгодней было бы усыпить и меня.— Из горла вырывается нервный смешок.

—Ага, осознанно допускаю ошибки. Но ты у меня, в отличие от Насти, девочка сильная, поэтому я не вижу причин прибегать к таким средствам. Разве что ты сама захочешь.

—Если воды здесь больше нет, значит ли это, что ты не планировал сегодня увозить нас?— внезапно приходит мне в голову. Ведь будь это не так, сюда забросили бы несколько бутылок воды и что-то перекусить. Мы ведь не в получасовую поездку собрались.

—Здесь ты ошиблась.

—Другим способом?— догадываюсь я.

—Да. В условиях получше. Но пришлось импровизировать.

—Долго ехать? У нас будут остановки? В какую страну мы отправимся?— засыпаю его вопросами. Мне нужно хоть что-то знать, потому что неизвестность убивает хуже правды.

—Часа четыре, а то и пять.

—Мы сваримся здесь.

—Придется потерпеть, если жить хочется. Но никогда не поздно попить воды из бутылки Насти,— пытается пошутить Леонов.— И мы не будем пересекать границу. От нас этого ждут, поэтому затаимся где-то в безлюдном месте и переждем бурю.

Несколько минут молчим. Нехорошее предчувствие укореняется внутри меня, тревожные звоночки становятся громче. Все это больше похоже на импровизацию, чем на тщательно спланированную операцию.

—О чем говорила Настя? Кого-то и в самом деле… убили?— последнее слово приходится из себя выталкивать. Мне раньше казалось, такое только в фильмах происходит.

—Ребята знали, на что шли,— ровно отвечает Давид.— В случае, если с ними что-то случилось бы, семье выплатили бы солидную компенсацию.

—Но это не вернет им жизни, жены не увидят своих мужей, дети — отцов,— с горечью возражаю я.

—Лер, они и до этого постоянно рисковали своей жизнью, раньше служили по контракту в горячих точках, потом на гражданку перебрались и в охранную фирму ко мне пошли. Везде есть риск, никто не даст гарантии, что ты, даже выйдя за хлебом в магазин, вернешься домой.

—Не сравнивай, Давид. Есть случайность, а есть преднамеренное убийство.

—Лер, ты думаешь, мне все равно? Я знал каждого из них, более того, это я привел их к твоему отцу. Мне потом в глаза их женам смотреть, поэтому давай не будем касаться этой темы.

—Прости, я об этом не подумала. Теперь давай по порядку. Где Юля и Юра?

—С ними все хорошо. Их вывезли из города еще до полуночи, это мы задержались из-за форс-мажора. Настю вели весь день, мы пытались оборвать слежку, но, как видишь, получилось плоховато. Скорее всего, ставку сделали на нее. Все знали, что ты с отцом не ладишь, а Настя вроде как любимая дочь. Хотели додавить его через нее.

—Почему ты с нами? Ты же начальник его службы безопасности. Ты должен его охранять сейчас, а не с нами в фуре трястись. Что с папой?— Тревога нарастает. Кто охраняет отца, если Давид здесь? Кто отдает распоряжения?

—С ним все хорошо,— почему-то его слова звучат с нотками фальши.— А я… Моя группа была пушечным мясом, Лера.

—В смысле?— Я выпрямляюсь, пытаясь в темноте найти взглядом лицо Давида.

—У твоего отца есть еще одна команда, Лер. Из… из других кругов, скажем так.

—Бандиты?— пораженно выдыхаю я. Неужели отец и в самом деле в чем-то плохом замешан?

—Наемники. Мы всегда были на виду: сопровождали вас, обеспечивали безопасный проезд. Случись нападение — и первыми в расход пустили бы нас.

Мне от его слов дурно стало. Сердце сжимается, стоит подумать, что вместо тех незнакомых ребят пулю мог поймать Давид.

—Вторая группа незаметно следовала рядом. Для подстраховки. Как в случае с Настей. Я именно для этого заставлял вас каждый день составлять расписание. Вместе со второй группой охраны мы заранее утверждали маршрут, прорабатывали варианты отступления, схемы следования. О них знали лишь твой отец и я, чтобы не было утечки информации и у нас оставалась подстраховка. Они Настю вытянули из машины, когда началась перестрелка, и передали мне. Валерий должен был с Настей уехать и ждать дальнейших указаний. А я с тобой.