Вышла из номера, на всякий случай держалась к стенам поближе, спустилась в лифте, кивнула улыбчивому парню за стойкой регистрации, он что-то ей сказал, она не поняла и тихо пробормотала по-русски единственное слово, которое успела выучить: spasiba.

На улице все – абсолютно все – было неправильно, все резало глаз и казалось поломанным. Особенно шрифты на вывесках. Кириллицу она, конечно же, видела и раньше – в книгах русских классиков на полках у матери; и уже тогда русские буквы выглядели так, словно кто-то сломал латиницу – одни квадратные, другие колченогие; а некоторые выглядели так, словно несколько букв слиплись в одну: Щ, Ы, Ю. И теперь налепленная на витрины и вывески в городе кириллица резала глаз – какая-то групповуха, куча-мала из букв; развернутых, опрокинутых, отзеркаленных. Вот, например, «UBETbI» или еще какое-то непонятное слово «MALABNH»; а дальше «WAYPMA». Ли увидела «Макдоналдс» и сразу распознала знакомую желтую «М» и тут же заморгала, словно надеялась сморгнуть чужеродный, квадратный кириллический шрифт.

«Скоро пройдет, – сказала она себе, – сейчас разжую таблетку, и все пройдет. Должны же у них быть какие-то таблетки от джетлага. Почему я сразу об этом не подумала?»

Все вокруг было болезненно-неправильным. Какие-то не те машины на дорогах, не та плитка на тротуаре, не те светофоры, которые, переключаясь на зеленый, издают какой-то совершенно не тот звук. И аптека тоже была не та – зеленый светящийся крест на вывеске и надпись «AUTEKA», с опрокинутой «U». Ли зашла и попросила что-нибудь от тошноты.

– Я только что с самолета, у меня джетлаг.

Сотрудница аптеки в окошке кассы – полная пожилая женщина с нарумяненными щеками и в очках на шнурке – заговорила с ней по-русски.

– Вы что, по-английски не говорите? – спросила Ли, и раздражению ее не было предела. – Вы работаете в аптеке, в Москве, рядом с отелем! У вас тут туристы каждый день, и вы не говорите по-английски? Вы вообще нормальные тут? Совсем охренели, что ли?

Она выругалась, хотела уйти, но не дошла до выхода, голова снова закружилась, и она осела прямо на холодный кафель. Аптекарша в очках на шнурке склонилась над ней, протянула стакан в воды.

Ли взяла стакан, сделала глоток. Аптекарша по-русски разговаривала с коллегой, сидевшей где-то вдали, в глубине помещения, и русский язык теперь казался Ли ужасно скрипучим, уродливым и дикарским.

Аптекарша снова склонилась над ней и показала экран смартфона, на котором был открыт гугл-переводчик. Ли прочла: «Хотите, я вызову «Скорую?»

Ли покачала головой и тут же подумала, что зря ругалась на эту полную румяную женщину. Могла бы и сама догадаться, что тут не говорят по-английски. Аптекарша протянула ей смартфон и указала на окошко ввода текста. Ли вбила: «Спасибо большое, не надо «Скорую», я только прилетела, не ожидала, что будет так тяжело. Пожалуйста, отведите меня в отель. Он тут рядом».

Аптекарша прочитала перевод и что-то сказала, и в голосе ее Ли услышала добрые ноты и снова почувствовала вину за то, что минуту назад ругалась. Аптекарша перекинулась парой фраз с коллегой, аккуратно взяла Ли под руку и вывела из аптеки и довела до отеля, где что-то сказала улыбчивому парню за стойкой, и он вдруг перестал улыбаться и позвонил куда-то, и через две минуты другой сотрудник отеля помог Ли зайти в номер. Она улеглась в постель и, прежде чем заснуть, подумала о том, какие все-таки замечательные и отзывчивые в России аптекари; и русский язык все-таки очень красивый, и надо обязательно его выучить, ну, или хотя бы попытаться; только со шрифтами у русских фигня какая-то; кириллица – это кошмар.

* * *

Утром за ней заехала Таня. Ли все еще чувствовала тяжесть в теле, но уже вполне соображала и могла двигаться без боли и тошноты. Вместе с Таней приехал Илья, Таня их познакомила, хотя Ли так и не поняла, кто они друг другу – друзья, родственники или что-то большее.

Дома у Тани Ли вновь испытала ощущение, подобное тому, что накрыло ее в аэропорту. Кухня была крошечная, не развернуться; ржавая газовая плита с потеками жира, похожая на гармошку батарея под подоконником, старый холодильник, который грохотал так, словно работал на дизельном топливе. Но больше всего Ли поразил запах – она сперва даже не могла его распознать. Пахло древним водопроводом, застоявшейся водой, грибком, плесенью, все эти запахи рвались из сливного отверстия раковины и из ванной. Этому дому уже семьдесят лет, объяснила Таня, а может и больше, и хозяйка квартиры запрещает делать ремонт.

– Это временное жилье, с деньгами сейчас не очень, – словно бы извиняясь, сказала она. – Съеду при первой же возможности. Зато вид из окна хороший – на парк.

Таня вскипятила чайник, достала из холодильника торт. «Это «Киевский, – пояснила она, – один из самых вкусных тортов на свете, ты такой еще точно не пробовала», – и, пока резала его, начала проговаривать план:

– … мы хотим взять у него интервью. Он думает, что все карты у него на руках, но он не знает, что у нас есть ты. Ты – наш козырь. Попробуем раскачать его, вызвать на эмоции, заставим проговориться и запишем на камеру. Помимо прочего, нам нужно выяснить, кто именно его контакт в полиции, кто прикрывает его; это позволит нам понимать, как глубоко его секта пустила корни. Поэтому нам и нужен ты. Гарин ничего не скажет просто так, поэтому ты…

– … сыграю мента, – сказал Илья.

– И если ты появишься там прямо во время интервью и будешь убедителен, то Гарин будет вынужден сослаться на свои связи в полиции. Нам нужно выбить его из равновесия, чтобы он разозлился и совершил ошибку.

– Все будет четко, Тань. Ментовская форма – вообще не вопрос. С тачкой сложнее, но я все придумал. У моего друга есть белый «Логан». Я купил синий скотч, наклею синие полосы на бока, поставлю синие номера, и будет как настоящая патруляшка. Еще только мигалки нужны.

– И где их взять?

– На Али-экспрессе, – он улыбнулся. – Серьезно, там продают. Не настоящие, конечно. Но кто разбирать-то будет? Главное, чтоб мигали и издавали звук ментовской тачки.

* * *

Ли вернулась в отель, но ненадолго – ей нужно было уладить еще одно дело, купить шокер. Она нагуглила ближайший магазин. К счастью, для покупки шокера никаких справок и документов не требовалось. Продавец в магазине был похож на Стивена Фрая – квадратные черты лица, большой аристократический нос. Он прекрасно говорил по-английски, и Ли с трудом удержалась, чтобы не спросить, знает ли он о своем сходстве с Фраем и смотрел ли когда-нибудь сериал «Дживс и Вустер»? Наверняка знает, подумала она, и скорее всего уже давно ненавидит подобные вопросы и шутки на эту тему. Но сам факт, что ей встретился человек, как две капли воды похожий на ее любимого актера, Ли расценила как хороший знак.

Через пару часов за ней заехала Таня, и они вдвоем на такси отправились в Куприно. Застряли в пробке на выезде из Москвы, на шоссе с непроизносимым названием – Ka-lu-g-sko-e-sho-sse. Нет, все-таки русский язык удивительный, Ли не могла поверить в то, что ее предки в третьем колене когда-то – еще до революции – разговаривали на нем и понимали все эти невероятно длинные слова.