На часах было полтретьего ночи. Неужто поезда тут ходят два раза в сутки? Тем не менее это была надежда. Ходят тут поезда, ходят! А значит, за три или четыре дня, которые они реально могли здесь продержаться, их вполне могли заметить и спасти.

И только после этого Пашка заметил еще пару странных фактов, которые не могли не обрадовать его.

Во-первых, вовсю работала общая вентиляция. Если раньше стояла гробовая тишина и воздух был сухим и спертым, то сейчас четко слышался гул вентиляторов, и он кожей ощущал дуновения свежего прохладного ветра. Из туннеля даже слегка посвистывало, как это бывает в обычном метро. Пашка всей грудью вдохнул свежий воздух и радостно рассмеялся.

И второе – это освещение. На самом деле его стало меньше. Основной свет был выключен, и работало ночное освещение, если так можно было выразиться. А значит, станция была не такая уж и заброшенная! Значит, люди здесь все-таки бывали, и… Это была почти победа!

А может, поезд останавливался и кто-нибудь вышел?

– Эй! Помогите! Люди! Есть тут кто?! – снова заорал он, тряся решетку. – Мы здесь! За решеткой у диспетчерской! А-а-а! Помогите!

Эхо криков постепенно затихло в сумраке вестибюля. И в ответ – ничего. Пустота. Только шум и свист вентиляции. Обескураженный Пашка сполз обратно на картонки. Ну почему такая невезуха?..

Поначалу он хотел было побежать и сообщить о случившемся девчонкам, но потом тревожить их передумал. Взволнованный, Пашка долго не мог уснуть, вслушиваясь в гул вентиляции, но в конце концов уступил чарам Морфея и забылся тревожным сном.

– …Паша! Паша! Очнись! Вставай!

Разноцветные круги, гул, головокружение…

– Паша, ты жив?! Ответь, пожалуйста!

Тошнота. Кажется, его сейчас вырвет… В висках молотом стучала кровь. Почему так трещит голова? И рука – жутко болела правая кисть. Перелом? Откуда?!

– Паша! Вставай! – кричал кто-то над ним. – Смотри, он жив, жив! Может, надо сделать искусственное дыхание? Алина, давай, ты же курсы медсестер проходила!

Почему ничего не видно?

– Э… кто тут?.. – через силу промычал Пашка, еле разлепив сухие губы. – Цветные пятна и круги не прекращали плясать и вращаться. Но шум в ушах немного стих.

– Ты видишь меня, Паша? Видишь? Дыши, дыши!

Кажется, голос принадлежал Алине.

– Да… – промямлил он и кое-как открыл правый глаз.

Что такое происходит?! Свет резал, и он прищурился.

– Слава богу! – сказало голосом Алины светлое пятно, склонившееся над ним.

– Паша, ты наш герой! – Это была Тамара, но ее он не видел. – Спаситель!

– Это точно! – подтвердила Алина.

Пашка открыл второй глаз, с трудом повернул голову вбок и понял, что лежит в кладовке на пологом склоне мусорной горы, которую они уже успели прозвать Монбланом. Голова раскалывалась, под глазом саднило, да и спине, кажется, досталось. Сознание медленно прояснялось.

– Что такое? – удивленно спросил он. – Что произошло? Как я тут… оказался?!

– Ты ничего не помнишь? – дрожащим голосом спросила Алина. – Ты не помнишь… этого?

– Чего? – Он скосил глаза в другую сторону и похолодел.

Было от чего.

– Твою ж мать!.. – Пашка попытался встать, но картон под его ногами разъехался, и он бухнулся обратно.

У двери лицом вниз в луже крови лежал труп мужчины. Серый плащ, высокие сапоги с подковками, длинные седые волосы, перевязанные ленточкой, высокий и худой. Одноус?! Нет, вроде не Одноус, кто-то другой… Пашка, моргая, силился понять, что происходит. Его, Пашку, вырубили ударом? А почему он ничего не помнит? Ни-че-го! Сотрясение мозга? Видать, хороший был нокаут…

– Вот, – почему-то с виноватым видом Алина протянула ему какую-то штуковину, напоминающую толстый короткий фломастер. – Они в тебя этим пальнули.

Парализатор! Больше и толще, чем тот, который был у Пашки, но очень похожий. Сомнений не оставалось – он ощущал на себе последствия удара парализатором, возможно, более мощным. В отличие от Джимми, Пашка не помнил буквально ничего после того, как уснул ночью, да и встать пока никак не получалось – ноги не слушались, голова кружилась, перед глазами плавали черные точки.

Он машинально взял устройство и снова уставился на мертвого незнакомца:

– Кто его… так?

– Ты, – коротко ответила Тамара. – Не вспомнил?

Пашка отупело помотал головой – воспоминания этого утра были ему недоступны. События же развивались следующим образом…

…Он проснулся от внезапного толчка. Ничего не соображая, Пашка открыл глаза и далеко не сразу понял, где находится. Вальтер перевел его в другую камеру? Нет, здесь какой-то коридор, а он лежит на полу. Что это за решетка? И где бандиты? Но тут события прошлых суток нахлынули на него, и остатки сна мигом слетели. Заброшенная станция метро! Алина! Тупик, решетка, ловушка… Пашка перекатился на живот и сквозь полуслипшиеся веки всмотрелся в вестибюль станции. Освещение снова горело на полную мощность, а вентиляцию отключили – видимо, снова активировался дневной режим станции, было уже почти восемь утра.

По перрону неспешно шли два человека. Оба в серых плащах и ботфортах, но один из них был высоким и грациозным, а второй, наоборот, приземистым и неуклюжим. У первого оказались длинные седые волосы, толстяк же был лыс. Высокий имел удлиненное и светлое лицо, тогда как второй – круглое и смуглое, ближневосточного типа. Оба несли странное оружие, похожее на короткоствольные, но пузатые автоматы, и за спиной каждого виднелись рюкзаки, прикрытые широкополыми шляпами.

Незнакомцы свернули с перрона и направились к эскалатору, не замечая за решеткой Пашку. Он явственно слышал, как они переговариваются между собой на странном языке с большим количеством гласных, мягких согласных и характерным цоканьем. Земляки Одноуса?! Или это помощь от Зафара пришла?!

– Эй!.. – просипел Пашка, хватаясь за решетку. – Эй, погодите! Да стойте же!

Незнакомцы вздрогнули и развернулись в его сторону, выставив перед собой автоматы.

– Не стреляйте, я без оружия! – закричал Пашка, подняв руки. – Помогите мне! Не уходите!

Незнакомцы переглянулись и осторожно приблизились.

– Вы понимаете меня, понимаете? – Пашка показал на себя. – Я. Не могу. Выйти. Помогите. Хелп! Ду ю спик инглиш?

– Курзут тамье? – спросил длинный своего компаньона. У него был низкий хриплый голос.

– Оц-лайне, – ответил ему тот фальцетом и кивнул Пашке: – Замяйель оц-калье?

– Не понимаю, – замотал головой Пашка. – Не. По. Ни. Ма. Ю.

Он затряс решетку.

– Да откройте же эту долбаную дверь, мы не можем выйти! – Он начал знаками показывать, что имеет в виду. Как можно не понять, что ему требуется?!