Этот вопрос заставил полковника взять паузу. Признавать, что целых три дня он, человек, привыкший к активной деятельности, почти ничего не предпринимал, не хотелось.

– Мы… Следили за обстановкой, – уклончиво ответил Дмитрий Александрович.

– И че, как там обстановка?

Полковник промолчал, зато заговорила Маркова.

– Ужас полный. Этот Вилков… Он просто маньяк. Убивает и выгоняет на мороз всех «лишних»! И называет это «Очищением»! Сорок человек погибли!

– Тут, в паре километров, эти покойнички у костра сидят, гы-ы, жрать просят, – рассмеялся Пес. – Живы они. С таким лидером, как Жанна, не пропадешь.

В этот момент на полянке показались Молот и его люди.

Наступало время решительного удара.

Лютый давно не дежурил на периметре. Больше месяца он не получал приказа заступить на наблюдательный пост. За это время Лютый так привык к теплу и уюту бункера, что приказ Вилкова стал для него неприятным сюрпризом. Но делать нечего, охранник поплелся на вышку.

Его назначили на сравнительно легкую смену, с двенадцати до трех дня. На улице было светло и не очень холодно. Постовым, несшим вахту ночью, приходилось куда тяжелее. К остальным прелестям пребывания на поверхности добавлялись чернильная темнота и лютый холод.

Первое, что увидел Лютый, поднявшись на вышку, – столб дыма, тянувшийся из леса. Охранник не умел определять расстояние на глаз, но создавалось ощущение, что костер горит совсем рядом, в паре километров от промзоны.

– Это че? – спросил Лютый у бойца, которого должен был сменить.

– Дым. – Парень, замерзший до костей, равнодушно пожал плечами. – Дикари, наверно.

Пофигизм постового не на шутку разозлил сменщика. Он схватил парня за грудки и зарычал ему в лицо:

– Ты че, малой?! У нас под боком хрен знает кто костер жжет! Может, атаку готовят! Ты хоть начальству доложил?

– Да отвали ты, – огрызнулся окоченевший постовой. – Доложили, сразу доложили. Босс сказал: если сунутся – стрелять. Самим в лес не лезть. Пусти.

Лютый отпустил парня, и тот поспешно покинул наблюдательный пост, ворча себе под нос что-то неразборчивое, но явно не радостное.

Охранник остался на вышке совсем один. Из-за этого настроение у него испортилось окончательно. Он зябко переступал ногами, обутыми в валенки, и с откровенным опасением посматривал на лес, окружавший промзону со всех сторон. Дым, поднимавшийся из чащи, оптимизма также не прибавлял. Лютый не участвовал в отражении массированной атаки дикарей на промзону, но слышал от Игната, что это было настоящее побоище.

– А ну как снова попрут, м-мать… – цедил сквозь зубы мерзнущий постовой.

Руки в варежках тоже коченели, и Лютому приходилось то и дело прятать их в карманы. Из оружия ему дали только арбалет. Это тоже стало для него неприятным сюрпризом. Многие постовые получали на время дежурства огнестрельное оружие. Лютому же сказали стандартное: «Не положено».

– Чтоб он сдох, этот Вилков… – ворчал охранник, согревая дыханием руки.

Открыто свое отношение к новому председателю Лютый не озвучивал, даже думать об этом старался осторожно, будто боялся, что заговорщики умеют читать мысли. Но в глубине души Альберта Евгеньевича и его приспешников сильно недолюбливал. После переворота жизнь в бункере стала сытнее, но и в разы тоскливее. Страх поселился в темных переходах убежища. Если раньше тут и там слышались разговоры, смех, соседи собирались вместе, чтобы посплетничать, то теперь люди боялись лишний раз открыть рот. Давящее ощущение угрозы висело над каждым жителем общины, словно дамоклов меч. Никто не мог быть уверен, что следующим «лишним» не назначат именно его… Об открытом бунте речи пока не шло, но глухой ропот недовольства слышался все явственнее.

«Если бунтанут, я за этих уродов помирать не стану, хрена лысого» – так рассуждал Лютый, прохаживаясь туда-сюда по крохотной площадке.

Вдруг краем глаза он засек движение. С развесистой еловой лапы упала большая снежная шапка. Упала явно не сама, царило полное безветрие. Вот шевельнулась другая ветка. За ней третья. В лесу явно что-то происходило.

Лютый снял с плеча арбалет, присел, почти целиком укрывшись за стенкой наблюдательной вышки. Сомнений не было, через лес шли люди. Постовой смог разглядеть, как между стволов мелькнул человеческий силуэт. Стрелять из арбалета смысла не имело, он бы все равно не попал на таком расстоянии. А вот предупредить остальных дозорных, без сомнения, стоило.

Лютый подал условный сигнал тревоги, потом схватился за ручку сирены, оповещавшей об опасности группы быстрого реагирования. Но в последний момент караульный замялся. Инструкция требовала включать сирену только в крайнем случае, если опасность казалась очевидной.

«А может, не надо ГБР вызывать? Может, это так, фигня?» – подумал он.

В этот момент, словно специально, чтобы помочь постовому принять решение, из леса громыхнул выстрел. Пуля ударила по одной из опор башни. В ответ открыли огонь с других башен. Тут же из леса выбежал дикарь, одетый в шкуры, метнул в ближайшую вышку глыбу льда и кинулся назад, под защиту деревьев.

Лютый без дальнейших колебаний включил сирену.

Протяжный рев сигнального устройства огласил промзону. Одновременно заработала система оповещения под землей – там, где располагалась группа быстрого реагирования. Почти все солдаты бункера немедленно выдвинулись в доты.

«Кирпичный завод» приготовился к отражению атаки.

* * *

Молот с отрядом подошел через полчаса после ухода Дианы.

– Жив, чертяка, – полковник с улыбкой пожал руку старому приятелю, которого в Оккервиле все давно заочно похоронили.

– I am back, – усмехнулся Борис. – Неубиваемый я. Как этот самый, мать его, Терминатор.

Но времени на разговоры не было. Вилкову уже, без сомнения, доложили о ситуации с убежищем Звягинцева. Черный ход в промзону могли перекрыть в любой момент.

Молотов действовал быстро и решительно. За те три дня, что он и его отряд изнывали от безделья в промерзшем шалаше, сталкер успел сильно истосковаться по настоящим боевым операциям. Теперь он оказался в своей стихии.

Бодров парой фраз ввел сталкера в курс дела, после этого Молот подтащил к краю люка труп одного из агентов Вилкова и осторожно просунул руку убитого солдата в шахту подземного хода. Снизу громыхнул выстрел.

– Ага, значит, они тут, – произнес Борис, отошел подальше от люка и шепнул Будде:

– Как только я скину его вниз, сигай туда. Ножи достань.

Азиат отложил автомат, вынул из ножен два остро заточенных клинка.

– Он че, прыгнет туда?! – Игнат ушам своим не поверил.

Глубина шахты составляла около пяти метров. Прыгнув туда, Бадархан мог просто сломать себе ноги.