Пожалуйста, обсудите это с Молотовым немедленно и посмотрите, не посчитает ли Советский Союз желательным, чтобы русская армия выступила в подходящий момент против польских сил в русской сфере интересов и, со своей стороны, оккупировала эту территорию. По нашим соображениям, это не только помогло бы нам, но также, в соответствии с московскими соглашениями, было бы и в советских интересах.

В связи с этим, пожалуйста, выясните, можем ли мы обсуждать этот вопрос с советскими офицерами, которые только что прибыли сюда, и какой предположительно будет позиция советского правительства».

Комментарий автора. Текст этой телеграммы свидетельствует, что во время московских переговоров с Риббентропом вопросы участия Красной армии в оккупации Польши даже не обсуждались.

3 сентября 1939 года

Москва, Кремль, кабинет Сталина.

М о л о т о в. Шуленбург передал сегодня телеграмму, в которой Риббентроп предлагает нам оккупировать территорию Польши, отнесенную секретным протоколом к нашей сфере влияния.

С т а л и н. Ну, с этим нам спешить некуда. Сегодня англичане и французы все же объявили немцам войну, а ведь вооруженных сил у Польши, Англии и Франции явно больше, чем у немцев. Поэтому я не удивлюсь, если союзники общими усилиями смогут справиться с Германией. Если, конечно, у них такое желание есть.

В любом случае нам надо посмотреть, как будут развиваться дальнейшие события, а тогда уже и будем решать, что нам делать потом. Дай немцам примерно такой ответ:

«Мы согласны с вами, что в подходящее время нам будет совершенно необходимо начать конкретные действия. Мы считаем, однако, что это время еще не наступило. Возможно, мы ошибаемся, но нам кажется, что чрезмерная поспешность может нанести нам ущерб и способствовать объединению наших врагов. Мы понимаем, что в ходе операций одна из сторон либо обе стороны могут быть вынуждены временно пересечь демаркационную линию между своими сферами интересов, но подобные случаи не должны помешать непосредственной реализации намеченного плана».

5 сентября 1939 года

Варшава. Обращение польского правительства к правительствам Франции и Англии.

«В Германии война воспринята народом с ясно выраженным пессимизмом. Поэтому, по мнению польских руководителей, надлежит сделать все, чтобы нанести удар по моральному состоянию врага.

Для этой цели просим срочно:

1) провести против территории Германии операцию военно-воздушных сил союзников, которая в результате энергичных бомбардировок военных объектов убедила бы население в том, что союзники ведут войну активно, и вызвала бы панику в центрах;

2) прорвать хотя бы в двух пунктах линию Зигфрида с целью ликвидации мифа о ее неприступности;

3) провести хотя бы небольшой морской десант на германское побережье».

6 сентября 1939 года

Париж, французский Генштаб. Ответ генерала Гамелена польскому правительству.

«В связи с запросом польского правительства сообщаю, что завтра, а самое позднее – утром послезавтра будет проведена сильная атака французских и английских бомбардировщиков против Германии, которая, может быть, будет распространена даже до тыловых построений на польском фронте».

7 сентября 1939 года

Париж. Сообщение военного атташе Польши во Франции Ясневского.

«До 07.09.39 на Западе никакой войны фактически нет. Ни французы, ни немцы друг в друга не стреляют. Точно так же нет до сих пор никаких действий авиации союзников. Моя оценка: французы не проводят ни дальнейшей мобилизации, ни дальнейших действий и ожидают результатов битвы в Польше».

7 сентября 1939 года

Франция.

В ночь на 7 сентября французские разведывательные группы впервые пересекли германскую границу западнее Саарбрюккена. После этого 9 сентября девять французских дивизий 4-й и 5-й армий начали продвижение в предполье линии Зигфрида. При этом немцы, имевшие приказ уклоняться от столкновений, без боя отошли на линию укреплений. В результате этого маневра французы продвинулись на глубину 7—8 километров на фронте протяженностью около 25 километров, заняв Варндский лес.

7 сентября 1939 года

Москва, Генштаб.

Под видом «больших учебных сборов» начата скрытая частичная мобилизация Красной армии.

7 сентября 1939 года

Москва, Кремль, кабинет Сталина.

Д и м и т р о в. Товарищ Сталин, после подписания советско-германского соглашения в зарубежных коммунистических партиях возникло множество вопросов, связанных со стратегией и тактикой коммунистического движения на современном этапе. Возникли такие вопросы и в Секретариате Исполкома Коминтерна. Именно поэтому я и попросил о срочной встрече с вами.

С т а л и н. Вы очень правильно сделали, и я с удовольствием отвечу вам на все ваши вопросы.

Д и м и т р о в. Скажите, пожалуйста, почему СССР предпочел заключить соглашение с фашистской Германией, отказавшись от договора с Западом?

С т а л и н. Долгое время мы пытались подписать соглашение с так называемыми демократическими странами и поэтому вели с ними длительные и упорные переговоры. Но и Лондон, и Париж отказались заключать с нами равноправный договор, который в должной мере гарантировал бы безопасность нашей страны.

Кроме того, как стало известно, за нашей спиной Лондон вел секретные военно-политические переговоры с эмиссарами Гитлера. Таким образом, возникла реальная угроза повторения в Польше нового варианта Мюнхенского сговора, что для нас является абсолютно неприемлемым. Образно говоря, Запад хотел нас иметь в батраках, и притом за это ничего не платить! В этих условиях мы были просто вынуждены заключить договор с Гитлером. Еще раз подчеркну – вынуждены.

Д и м и т р о в. Но коммунисты всегда считали фашистов своими смертельными врагами, а теперь, когда СССР заключил с Германией договор о ненападении, этот основополагающий принцип нашей стратегии как бы повис в воздухе. Тем не менее мы думаем, что Коминтерн должен и впредь стоять на позиции сопротивления агрессии фашистской Германии.

С т а л и н. Фашисты всегда являлись и всегда будут являться нашими смертельными врагами. Заключенное между СССР и Германией соглашение о ненападении является вынужденной временной мерой, позволяющей нам оттянуть начало войны и ослабить нашего главного противника, который теперь вынужден сражаться с достаточно сильной коалицией Англии, Франции и Польши.

Однако можно не сомневаться, что Гитлер растопчет советско-германское соглашение, как только он заключит мир с Западом и перестанет быть заинтересован в нашем доброжелательном нейтралитете по отношению к Германии. Ведь завоевание жизненного пространства на Востоке по-прежнему остается заветной мечтой бесноватого фюрера.

Тем не менее, несмотря на это, после подписания договора с Германией, одним из условий которого было прекращение обеими сторонами как антинацистской, так и антисоветской пропаганды, мы не можем публично заявлять о том, что фашисты по-прежнему являются нашими смертельными врагами, поскольку это было бы равносильно срыву советскогерманского договора. Не можем мы допустить и критики политики Гитлера со стороны компартий, входящих в Коминтерн, поскольку всем хорошо известно, что их деятельность контролируется и направляется из Москвы.