– И все-таки! Ты против того, чтобы Джуд поднялся – сохранение статус-кво предотвращает недовольство собой других синих воротничков. Может, тебе стоит поделиться своим миролюбием с другими?

Джейсон добродушно пожал плечами:

– Каждый выражает любовь по-своему.

Следующий круг был за Нейтом. Бар, в котором они сидели, отличался от других тем, что его в равной степени посещали как черные, так и белые обитатели квартала. Джейсон захаживал сюда частенько, подтверждением чему было то, как приветствовал его бармен. На мгновение Нейт увидел друга глазами человека за стойкой – симпатичный на вид мужчина, хорошо одетый, общительный, приятный клиент…

Нейт медленно вернулся на место, осторожно неся перед собой два полных пива.

Через какое-то время разговор вернулся к теме отношений.

– Мужчинам, как правило, нужна причина, чтобы закончить отношения, женщинам – чтобы их сохранить, – объявил Джейсон, размахивая кружкой. – Вот почему мужчины после разрыва ищут в отношениях плохое, дабы подтвердить правильность такого решения. Женщины, со своей стороны, пытаются найти то, что могло бы предотвратить разрыв.

Выплеснувшаяся пена поползла по стенке кружки. Теплая волна благодарности к другу коснулась Нейта. Джейсон знал, что ему нужна компания, и остался, несмотря на позднее время, на то, что завтра на работу. Остался и пил наравне с ним.

– В личных отношениях мужчины и женщины такие же, как мужчины и женщины в оргазме, только наоборот, – бушевал Джейсон. – Женщины жаждут отношений, как мужчины жаждут оргазма. Все их существо подчинено этому императиву. Мужчины же хотят отношений так, как женщины хотят оргазма: время от времени и при благоприятных обстоятельствах.

Нейт уходил из бара в куда лучшем настроении, чем то, с каким пришел.

Возвращаясь домой под дождем, он размышлял над тем, что сказал Джейсон, и вспоминал одну давнюю размолвку с Аурит. Она жаловалась на парня, который порвал с ней незадолго до того, и говорила, что он ошибся с тем, чего хотел. Аурит доказывала, что отношения нужны в равной степени и женщинам, и мужчинам, только вторые об этом не знают. Свою неудовлетворенность мужчины списывают на какие-то другие причины, чем огорчают женщин, видящих, как они принимают решения, идущие во вред обеим сторонам. Нейт же говорил, что слово «нужны» при таком определении просто теряет свое значение. Если человек считает, что не хочет отношений, и находит счастье в дружбе или работе, то как можно утверждать, что он страдает от некоего глубинного стремления вступать в какие-то там отношения?

Вот и дом. Нейт поднялся по ступенькам и, повозившись немного с ключами, открыл дверь. Едва переступив порог, он ощутил теплую волну нежности к своему скромному жилищу. Какое ж это удовольствие, быть дома, одному!

Нет, вот уж ему точно не нужны никакие отношения.

Утром Нейт проснулся довольно рано. Оплатил счета за электричество, телефон и Интернет и купил билет на автобус до Балтимора – на Рождество. Выпил кофе с редактором литературного журнала, пожелавшим опубликовать его эссе о коммодификации сознания. По пути домой заглянул в бакалейный магазин. Домой вернулся с кучей пластиковых пакетов, от перекрутившихся ручек которых на пальцах остались красные полоски (захватить холщовый мешок он позабыл – отчасти умышленно: из-за его непрезентабельного вида). День выдался ясный, и квартира купалась в золотистом свете. Крикливые, пронзительные голоса, преследовавшие его накануне, убрались восвояси.

В электронной почте обнаружилось письмо из Гамбурга, от Аурит. Он писал ей днем раньше. «Тороплюсь, но хочу сказать, что мне очень жаль слышать такое о тебе – Ханне. Может, даже жальче, чем тебе. Плохо, что не поговорили раньше. По-моему, ты не очень хорошо подумал о причинах плохой динамики, выражаясь твоими же словами. Может, стоит попробовать? Или уже поздно? Так или иначе, надеюсь, ты не будешь против, если я напишу Ханне? Переживаю за нее. Еще поговорим, О.».

Жальче, чем тебе? И что бы это, черт возьми, значило? Ох уж эта Аурит. Он удалил письмо – чтобы не портить настроение.

Нейт подобрал с простыни визитную карточку Иена Зелмана. Накануне, вернувшись из бара, он забрал ее с комода и прихватил с собой в постель, намереваясь безотлагательно позвонить Грир, но, к счастью, так и не решился. Теперь Нейт сидел на кровати с телефоном. Солнечные лучи резали воздух яркими полосами. Грир ответила после второго звонка. Ее голос в трубке звучал по-девчоночьи звонко и вместе с тем как-то знойно. Ее смех отозвался приятным волнением. Разговаривая с ней, прижимая трубку плечом к подбородку, Нейт поглаживал ладонью волосы и широко улыбался.

Пару дней позже Нейт наткнулся в Манхэттене, куда приехал на встречу с редактором, на Эми Перельман. В последний раз он видел ее лет пять или шесть назад, когда она только-только получила степень магистра делового администрирования. Теперь Эми работала в инвестиционном банке. Она рассказала, что занимается слияниями и приобретениями, что представлялось «делом совершенно несексуальным несколько лет назад, когда все делали большие деньги на деривативах[74]и прочих штуках, которые никто толком не понимает», но теперь, по прошествии времени, даже рада, что «не ввязалась ни во что такое». Заметив, что бонусы по-прежнему невысоки, Эми печально покачала головой. Нейт не сразу понял, что она говорит без всякой иронии, совершенно серьезно, не притворяясь тугоухим инвестиционным банкиром.

Эми также сообщила, что недавно обручилась, и жеманно протянула руку, демонстрируя кольцо. Жест показался Нейту неуклюжим и немного провинциальным. Вообще-то он не привык обижаться, когда с ним флиртовали, но в том, как это делала сейчас Эми, делала равнодушно, без огонька, было что-то агрессивно-снисходительное. Она вела себя так, словно до сих пор оставалась самой популярной девушкой в школе, а он – обожающим ее мальчишкой, словно каждой полуулыбкой швыряла пригоршню монеток, которые он, ползая, подбирал с земли. А ведь хотя Эми и оставалась, чисто технически, довольно-таки красивой, прежнего эффекта на него она уже не производила. Некоторый избыток макияжа и искусственный оттенок блондинистых волос добавляли лет, отчего она выглядела старше многих женщин ее возраста, не связанных ни с какими корпорациями.

Не помогало и то, что она была не в курсе его относительного успеха в жизни. Когда они виделись в последний раз, он оставался погрязшим в нужде писателем-фрилансером и жил в крохотной мансарде в Бруклине.

– У меня почти без перемен, – сказал Нейт и скромно добавил, что у него скоро выходит книга.

– Замечательно, – ответила она, похоже, не вполне поняв, о чем речь. Может, подумала, что он публикуется за свой счет? Нейту удалось-таки ввернуть, что он пишет для престижного журнала.

– Круто, – сказала Эми, но он видел: для нее это ничего особенного не значит. Нет, она не стремилась выказать пренебрежение (даже заметила, что «слышала, Бруклин похорошел»). Вещи, благодаря которым Нейт считался успешным в своем кругу, имели мало ценности за пределами этого круга. Его злило, что Эми не способна увидеть в нем равного, и раздражало то, что его это злит. Почему это так важно?!