Анна не могла больше сидеть спокойно:

– Да, но ты должна согласиться: она была обычной девчонкой, и не надо делать из нее антихриста.

Мариана и бровью не повела, еще немного выпрямила спину.

– На мой взгляд, должна существовать некая система оценки, позволяющая определять, что хорошо, а что плохо для общества. Когда такие, как Мишель, становятся образцом для других, это просто уму непостижимо, даже опасно.

– Я больше ни секунды не стану этого слушать, – сказала Анна Снапхане.

Она наклонилась за своей сумкой.

Мариана фон Берлиц встала.

– Тебе бы тоже следовало поостеречься, – сказала она. – То, что ты очерняла Господа, может аукнуться.

Злоба нахлынула на Анну и точно так же, как перед встречей, снова вылилась в неконтролируемый поток слов.

– По-твоему, Он обрушит небеса на мою голову? – Анна на шаг приблизилась к Мариане. – Знаешь, – сказала она, – мне дьявольски жаль тебя. Тебя очень сильно надули. Твой Бог, собственно, просто Яхве, старый иудейский племенной божок. Известно ли тебе, что, согласно преданиям, он с самого начала жил в вулкане? И был только одним из многих богов мужского и женского пола. С единственной разницей, что остальные сейчас забыты, и вулкан тоже.

– Ты не можешь знать наверняка, – промямлила Мариана и попятилась.

– Яхве стал Богом и Аллахом, всеобъемлющим божеством, поскольку так потребовалось людям. От всех богинь избавились, женщин разрешалось делать рабынями. Во имя твоего племенного божка нас лишили свободы, и радости, и сексуальности, и это ты повсеместно превозносишь.

– Сейчас тебе действительно стоит поостеречься, – сказала Мариана фон Берлиц.

Но Анна еще не остыла:

– Ты мне угрожаешь, не так ли? Пришла моя очередь, теперь ты собираешься избавиться от меня, следующей богомерзкой шлюхи из низов общества, которая должна исчезнуть из твоего поля зрения?

Карин Беллхорн открыла дверь курилки, быстро вышла к ним с мобильником в руке.

– Я только хотела попросить вас впредь не ссориться, – сказала она.

Анна закинула сумку на плечо и покинула редакцию, не произнеся ни слова.

Анника опустила ноги на пол. Она отправила статью по электронной почте, собрала свои вещи, надела куртку.

– Вечерняя команда должна добавить сведения о том, что дал допрос неонацистки, – сказала она Спикену, замедлив шаг на пути к выходу. – Попроси их проверить у дежурного криминальной полиции, не случилось ли чего-то важного в расследовании за вечер, в случае чего звони на мобильный…

– Почему ты не отвечаешь по своему телефону? – строго спросил Торе Бранд, когда она проходила мимо его стойки.

– Потому что я стою здесь, – ответила Анника. – В чем дело?

– К тебе посетитель, – сообщил охранник и показал в сторону диванов.

Прошло несколько секунд, прежде чем Анника узнала его.

– Себастьян Фоллин, – сказала она. – Что я могу для тебя сделать?

Менеджер торопливо поднялся, пристроил на нос очки, протянул руку. Анника коснулась ее нерешительно, помня неприятное ощущение, оставшееся после рукопожатия у дворца.

– Так приятно, так приятно, – промямлил он. – Я хотел бы перекинуться с тобой несколькими словами.

– Я вообще-то собиралась уходить, – буркнула Анника, высвобождая свою руку.

– Наверное, тебе важно, чтобы твоя газета все отражала правильно, – сказал Себастьян Фоллин. – Поэтому я решил рассказать тебе, как все обстоит.

Анника смотрела на него, одолеваемая сомнениями, не знала, радоваться ей или злиться из-за появления нежданного визитера.

– Естественно. Мы можем сесть здесь.

Анника сняла куртку, опустилась на край дивана, видела уголком глаза, как Торе Бранд раскрыл газету и навострил уши.

– Для начала мне хотелось бы сообщить тебе, что с настоящего момента только я представляю все интересы Мишель, – заявил менеджер, садясь рядом с Анникой. – Если вас заинтересует что-нибудь касающееся ее деятельности или некролога, вы должны обращаться ко мне.

Анника вежливо достала ручку и блокнот и положила его на колено.

– Как бы ты охарактеризовал записи программ «Летнего дворца»? – спросила она, пытаясь изменить тему.

– Как очень удачные, – ответил менеджер, – за исключением погоды, конечно. Такой формат действительно превосходно нам подходил, в подобном жанре у нас нет конкурентов, семейная развлекательная передача с серьезной журналистской частью. Никто не справился бы лучше, чем мы.

Анника посмотрела на свое колено, подбирая слова.

– Произошедшее наверняка стало тяжелым ударом, – произнесла она неуверенно, раскрыла блокнот.

– Просто кошмарным, – подтвердил Себастьян Фоллин и вытер носовым платком лоб. – Когда кто-то из близких внезапно уходит в мир иной, это же всегда шок, но в данном случае есть также масса других аспектов, слишком многие хотят нажиться на ее памяти. Впредь я буду защищать наши права.

Анника внимательно изучала лицо сидевшего перед ней мужчины. Его глаза ожили по сравнению с их предыдущей встречей, кожа порозовела. Он быстро пришел в себя.

– Почему именно ты? – поинтересовалась она.

Себастьян Фоллин моргнул удивленно:

– А кто же иначе? Я – ее менеджер. Да, и более того, мы были близкими друзьями. Командой, парой, единым целым. Я не подведу ее сейчас.

– Я думала, Бэмби Розенберг была лучшей подругой Мишель, – заметила Анника.

Взгляд Фоллина изменился, он торопливо наклонился вперед, уставился Аннике в глаза. Дышал ей прямо в лицо, она почувствовала запах кофе.

– Я должен предупредить тебя относительно Бэмби Розенберг, – прошептал менеджер с широко раскрытыми глазами. – Если она попытается связаться с тобой, помни: она абсолютно ненадежная. Абсолютно ненадежная!

Анника отстранилась, чтобы не чувствовать зловонного дыхания, но не спускала с него взгляда.

– Каким образом? – поинтересовалась она.

Фоллин еще ближе наклонился к ней, повысил голос.

– Совершенно непостижимо, как Мишель могла общаться с такой пустышкой, – сказал он. – Они отличались как небо и земля. Мишель была фантастически одаренной от природы, уникальной в своем роде. А Бэмби Розенберг самая заурядная силиконовая кукла, добившаяся всего за счет звездного статуса Мишель. Я пытался говорить с ней об этом, но она отказывалась слушать.

Анника откинулась на спинку дивана с неприятным ощущением на душе.

– Насколько я поняла, последний вечер во дворце получился довольно шумным, – попробовала она зайти с другой стороны.

– Маленький паразит, вот кто она такая. Обычная шлюха, которая не упустит своего. Но это мой документальный фильм, мой документальный фильм.