Его брови нахмурились над светлыми глазами, тень уменьшила их блеск. — Ты вытягиваешь из меня слова и эмоции как никто прежде. Я так себя не веду. — Он лихорадочно туда — сюда махнул рукой в пространстве между нами, вышло нервозно. — Я не делюсь эмоциями. Не выставляю их напоказ. Но с тобой? Они извергаются непроизвольно.

— Мне нравится, что я заставляю тебя изливаться. — Прозвучало отвратительно. — Я в восторге от того, что ты делишься тем, о чём думаешь. — Так намного лучше. — Мне нужно это от тебя: знать, что ты чувствуешь то же самое, что и я. — Я провела пальцами по его груди, повернулась к нему и нежно прижалась своими губами к его. И хотя поначалу он непроизвольно в удивлении отшатнулся, затем Лео быстро приспособился и втянул мою нижнюю губу в рот. Обхватив руками мою спину, он прижал меня ближе к своему телу, его язык скользнул внутрь мягкими, нежными движениями, на которые я ответила тем же. Моё сердце растаяло. Дыхание перехватило.

Когда он прижал меня к стене, по моему телу разлилось тепло. Голые плечи прикасались к холодному камню. Из — за разницы температуры между телом Лео и стеной от макушки до пят по мне пробежали мурашки, затем кожу окатило жаром. Каждый сантиметр моей плоти покрылся гусиной кожей. Для публичного места испытывать столько ощущений — почти на грани фола. Почти.

Он медленно отстранился, не выпуская мою губу, зажатую между зубами, пока наши головы не оказались так далеко друг от друга, что мы не могли больше сохранять поцелуй, и пробормотал хрипло, сдавленно дыша:

— Ты вынуждаешь произнести это прежде, чем ты будешь готова это услышать.

Я знала, что поблизости нет железнодорожной станции, но в голове звенело, как будто на нас с головокружительной скоростью нёсся грузовой поезд. Сердце физически не может выпрыгнуть из грудной клетки, но не моё. Оно застучало в горле, потом переместилось в уши, где забилось, заглушая барабанные перепонки, в ритме, достойном гаражной группы и который, как я полагала, Лео тоже слышал.

— Что я не готова услышать, Лео? — Я произносила каждое слово отрывисто, в такт ударам в моей голове, как будто это метроном, направлявший мою речь.

— Что я люблю тебя.

Воздух застрял в груди. На неопределённый промежуток времени я застыла: не двигалась, не говорила, даже не думала. Всё в мире стало на паузу. Космос погрузился в полный хаос. На мгновение я задумалась, как такое возможно, что все вокруг нас продолжают вести обыденную жизнь, когда Лео произнёс слова, которые полностью сбили мой мир с оси вращения.

— Может быть, я готова, — наконец выдохнула с вызовом, вцепившись пальцами в его шарф, и медленно притянула Лео ближе. Мы уставились друг на друга. Испытующе и тоскливо. Я не могла избавиться от того, как он заставлял себя чувствовать, что побуждал делать.

Поэтому и не пыталась.

Мой рот приблизился к его, и сначала встретились кончики наших языков, пальцы Лео погрузились в мои волосы, притягивая к себе, он обхватил мой затылок своей большой рукой. На вкус он был как корица, и, когда он судорожно выдохнул, в попытке стать еще ближе, я прижалась к нему грудью. Я наслаждалась пьянящим вкусом специй, которые затопили мой рот.

Никто раньше не признавался мне в любви таким образом: раздираемый противоречиями, но всё ещё готовый поделиться чувствами, не зная, ответят ли ему взаимностью. Если честно, все прошлые разы, когда я получала «Я люблю тебя» представляли собой «Я тоже тебя люблю». Я быстро дарила сердце, а ещё быстрее стремилась объявить, что обмен состоялся. Всегда первая говорила это, первая признавалась в этих трёх коротких словах. Клянусь, на протяжении нескольких лет мне даже стоило носить бейдж «Привет, я Джули, и я люблю тебя». Я нуждалась в этом, а иногда, когда мы отчаянно чего — то хотим, то теряем контроль.

Но с Лео я себе не позволила этого. Несмотря на то, что я непреднамеренно пыталась испортить наши отношения, не хотелось облажаться из — за признания в неразделённой любви. Но, как оказалось, это воздалось в полной мере. Насколько я могла судить, осязать и даже чувствовать на губах, сердце Лео так же сильно билось для меня, как моё для него.

Зарождавшаяся реальность граничила с сюрреализмом, а я обычно его не практиковала. Я девушка, которая всецело посвятила себя реализму, но ничего из того, что мы испытывали, не было реалистичным. Наши чувства бросали вызов рациональному мышлению, логике и здравому смыслу. Что только делало их сильнее, потому что мои прошлые отношения обычно развивались не так. То, что с Лео все могло быть по — другому, лишь добавляло искренности. Он стал исключением из правила, моей аномалией. Лео держался особняком, невообразимо отличаясь от остальных.

Я любила его и собиралась погрузиться в эти чувства, а так же принять предложенную им любовь. Мы заслужили это. Наше счастье — это то, к чему я стремилась всю жизнь.

— Прежде чем ты ответишь, — начал он, водя ладонями верх и вниз по моим рукам. — Я наполню твой рот страчателлой, чтобы ты случайно не произнесла то, о чём потом будешь жалеть.

Я со всей силы ударила его в грудь.

— Ты не можешь использовать мороженое в качестве кляпа, Лео!

Сорвав очки с глаз, он бросил на меня обвиняющий взгляд и потрясенно произнёс:

— Скажи, что ты только что не назвала его мороженым! — Он даже не смог скрыть изумления: у него челюсть отвисла.

— Боюсь, что так.

— Этим ты оскорбила всю славную Италию, Джули. Предлагаю тебе забрать свои слова обратно.

Дразнить его таким образом забавно. Мне нравилось флиртовать с ним, игриво обмениваясь репликами, задевать его за живое. Я была готова поиграть с ним побольше.

— Я бы так и сделала, если бы правда считала, что между ними существует действительная разница.

— Она существует.

— Картофель или картошка. Мороженое, джелато. По мне, так это одно и то же.

— Ты понятия не имеешь, о чём говоришь, — фыркнул он, хотя его голос звучал довольно напряжённо, так что можно было понять, что это на самом деле выводит его из себя. То, как он переминался с ноги на ногу, указывало на бурлящие в нём волны разочарования.

— Томат или помидор. Джелато. Одно и то же, правда.

Лео плотно сжал губы.

— Ты стираешь очень много границ, Джули. Когда дело касается таких вещей, существует разница.

Я ухмыльнулась.

— Правда? Думаю, это просто десерт.

Он выдержал мгновение, не сводя с меня взгляда голубых глаз. Я заметила, как