Он перехватил ее взгляд, подмигнул:

– Бриллиантики любишь? На пару каратов тебе хватит.

Надю передернуло.

– Зря кривишься, – пожал плечами толстяк. И философски добавил: – Впрочем, в первый раз – оно всегда сложно…

– Коль, давай без дискуссий, – попросил журналист – он, похоже, с новым статусом уже освоился. – Письменного стола я что-то вообще не вижу… Как думаешь – где в таком случае могут документы лежать?

– В комнате – больше негде, – мгновенно отреагировал толстяк. – Пошли, в кухне пошаримся… А как твои документы хоть выглядят?

– Сам не знаю, – поморщился журналист. – Папка с бумагами, наверно. Или, может быть, ежедневник…

– Учу, – снисходительно сказал толстяк, когда все трое прошли в кухню. – Первым делом лезем туда, где крупы и сахар. Любимый, кстати сказать, тайник обывателя. Пусто. Шаг второй – плита и вокруг нее, утятницу не забудь открыть. Ничего. Теперь – холодильник и морозилка, особенно – коробки вроде как с пиццей… Опять голяк, странно…

Уже молча, без комментариев, он проверил остальные шкафчики, бар, посудомоечную машину… Надя с Димой помогали – но ничего интересного обнаружить не удалось и им.

– Тогда в сортир, – приказал Коля.

Сортир оказался целой залой – комната метров на двенадцать, с зеркальным потолком, джакузи, биде и собственно унитазом.

– Открываем бачок… – Николь приподнял крышку и вдруг замер.

– Что?.. – испуганно спросила Надя.

– У двери в квартиру… кто-то стоит… – одними губами прошептал толстяк.

Надя побледнела. Все трое напряженно прислушались. Тихонько поет вода в трубах, с кухни слышно мирное урчание холодильника, из-за стены, от соседей, доносятся позывные «Маяка».

– Тебе показалось, – пожал плечами Полуянов.

И в этот момент в дверь позвонили.

– Нет!.. – выдохнула Надя.

– Тихо! – схватил ее за руку Николь. – Сейчас уйдут.

Звонков и правда больше не последовало. Зато в двери начал проворачиваться ключ.

Надя почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. Неужели ее сейчас застанут на месте преступления, в чужой квартире?! Какой кошмар, какой ужас!

Дима, бледный и напряженный, прошептал:

– Надо уходить, пробовать… Второй этаж, невысоко…

Один Колян не растерял хладнокровия:

– Это не менты – те сразу дверь вышибают. Похоже, хозяин.

– Он мертв, – прошептал Дима.

– Значит, друзья хозяина. Так, дети, без паники. Замки я заблокировал, пару минут они повозятся. Димыч, вон тот шкафчик проверь. А ты, Надя, – за биде загляни.

– Не до того! Пошли быстрей! – взмолился Полуянов.

В двери между тем продолжали ковыряться. Выламывать не пытались, в звонок больше не трезвонили. Видно, не сомневались, что в квартире никого нет.

– Минуточку. – Толстяк легко вскочил на унитаз, дотянулся до вентиляционной решетки, сдвинул ее… и удовлетворенно произнес: – Ну, вот, а я уже волноваться начал.

Он ухмыльнулся и протянул Полуянову небольшую кожаную папку:

– Оно?

– Не знаю! Бежим!

От входа донесся звук удара – и сердитый, хорошо слышный сквозь тонкую дверь, мужской голос:

– Марат! Ты дома, что ль? Тогда открывай! Это я, дядя Вася, за деньгами. Ты чего вовремя не заплатил, а! И не звонишь!

Опять звук удара, потом – бурчание:

– Не, дома вроде никого. А что ж замок не открывается? Сломался, что ли?

– Дошло наконец. Похоже, это хозяин квартиры, – презрительно пожал плечами Колян. – Ну, приступим к парашютированию?

– А если это никакой не «дядя Вася»? Если менты? – вырвалось у Нади. – Одни – квартиру вскрывают, другие – под окнами стоят?

– Не исключаю, – равнодушно пожал плечами Колян. – Что ж, значит, не повезло. Вы только в предварительном сговоре не сознавайтесь, ясно?

Он вышел из туалета первым, сообщил:

– Окна здесь на две стороны, высота – примерно четыре двадцать. Будем прыгать на улицу, стало быть, из кухни. Первая – Надька, дальше – ты, Димон. Я – последний. Ну, с богом.

«Нет, это все не со мной», – отстраненно подумала Надя.

Она услышала, как затрещала под еще одним ударом входная дверь.

Николай схватил ее за руку, подтащил к окну… Полуянов тем временем распахивал створки.

– Давай, девочка, – приказал Николь. – Только вниз не смотри.

– Я… я боюсь…

– А это никого не волнует, – жестко сказал вор. Небрежным жестом, словно перышко, оторвал Надю от пола, поставил на подоконник и – она даже испугаться не успела – легонько подтолкнул в спину.

– Сгруппируйся! – услышала она сдавленный вскрик Полуянова.

Успела поджать колени к груди – и тяжело грохнулась на бок. Правую ногу пронзила резкая боль – вывих? перелом?..

Почти в ту же секунду рядом приземлился журналист – у того прыжок вышел более удачным, он тут же вскочил на ноги. Последним, как и договаривались, квартиру покинул Николь. От его приземления земля будто содрогнулась – и Надя тут же услышала сдавленное ругательство.

– Нога, …! …, сломал!..

А Полуянов оставил обоих на земле и бросился по направлению к дороге.

– Куда он? – выдохнула Надя.

– Правильно, – прохрипел Николай. – Тачку ловить побежал. Ну-ка, лапа, помоги мне подняться.

– Я не могу… тоже нога! – пискнула Надя.

– Наденька, пожалуйста, постарайся… – ласково попросил толстяк. – Я без тебя никак…

И одарил девушку таким безмятежным и теплым взглядом, что она, превозмогая боль, тут же вскочила на ноги. Больно, конечно, но идти можно. Значит, не перелом. Вывих, растяжение – или просто ушиб. Зато у Николая правая конечность оказалась неестественно вывернутой.

К ним уже бежал Полуянов, а у обочины дожидалось такси.

– Плохо, что не частник, – вздохнул Николай. – Впрочем, выбирать не приходится.

В квартире над их головами вспыхнул свет.

– Вошел, наконец, – констатировал вор. – Сейчас увидит, что окно открыто… Быстрей, Надюша, быстрей!..

Она подставила ему плечо, охнула под весом огромной туши… к счастью, тут и Полуянов подоспел. В окне шестнадцатой квартиры тем временем показалось лицо мужчины – тот пару секунд изумленно смотрел на разыгрывающуюся сцену. Потом выкрикнул:

– А ну, стоять! Воры!!! Держите!!!

Но Надя с Димой уже тащили Николая к машине.

Мужчина из окна шестнадцатой квартиры исчез.