жертвы на могилы умерших — кур, вино и т.д. Да говорят, что иногда они подбивают ступни умерших железом, чтобы те вернее могли подняться на небеса. В церкви они не хотят или не умеют ни молиться, ни петь, если пастор им все не подсказывает. Из ненависти к шведам они не хотят учиться ни читать, ни писать.

Господин обер-лейтенант Стефкен, наш бывший пристав, или скорее комиссар, который сопровождал нас по стране [от Риги до русской границы], встретил нас в "Розовом кабаке", между Тайволой и Уденкааком; он должен был теперь проводить нас до Риги.

22 июня.

Мы отправились из Вольмара. Удивительно, что хотя недавно здесь, или точнее в России, была такая жара, теперь же очень холодно и ночью морозит[304]. Из Вольмара нас провожали при прощании пальбой из пушки. В этот день мы обедали в корчме Шталмейстера, в 4,5 милях от города. Вечером остановились ночевать на постоялом дворе Унгура, в двух милях от крупного озера по названию Орёл. В этот день я разговаривал с человеком, которому, как он сказал, 150 лет.

23 июня.

Проехали три с лишним мили до корчмы Инзеем <...>; разбили палатки на высоком холме, около простой крестьянской избы, в 7 милях от Риги.

24 июня.

После полудня мы прибыли к парому Нивермолен, в двух милях от города [Риги], а 25-го, в четверг, вошли в него. В полумиле от города нас встретили нидерландские купцы, они приветствовали посла и провожали его с 12 каретами; мы и также посол ехали все в хорошем порядке верхом. От имени графа [Оксенштирна], находившегося в это время на Двине на судне по пути в Швецию, нас встретили также господа: Кроненштерн — барон и т.д. и советник Хелмис — ассистент. Последний произнес по-латыни поздравительную речь, на что посол ответил по-французски. После них подошли еще два человека от имени Совета[305] с тем же приветствием на верхненемецком языке, на что посол ответил на нижненемецком, после чего мы сели в кареты и въехали в город. Посол сидел в карете графа, я — в карете губернатора, шесть-семь других [карет] были тоже к нашим услугам. Когда мы вошли в город, пушки палили, как и прежде. Наши младшие офицеры и пажи ехали верхом, слуги шли пешком.

После одного-двух дней пребывания посол принял визиты губернатора и членов Совета. Без промедления посол ответил контрвизитами, и так мы здесь задержались до 10 июля, когда наш багаж был перевезен на судно, направляющееся в Любек; ветер был все еще встречный.

Между тем я побывал в Митаве, главном городе Курляндии; это большой, но редко застроенный город. Улицы грязные, замок большой, до войны был красивый, но сейчас опустошен и заброшен[306]. Посетил я и замок Доблен[307], немногим больше полдня езды [от Митавы], где герцог [Якоб Кеттлер][308] нас хорошо встретил, роскошно угостил и беседовал со мной о многом, главным образом о настоящей войне. Он очень прост в обращении, познакомил меня с супругой [Луизой фон Бранденбург]. Утром слушал обоих проповедников: как проповедника герцога — он лютеранин, так и проповедника его жены — она реформатка. "Вот видите, — сказала она, — как мирно мы живем с мужем, хотя и разной веры, однако мы часто вместе ходим в обе церкви". Я должен был рассказать ей обо всем происходящем, о причине нашей войны с англичанами. Она сочла, что король[309] и особенно принц Роберт[310] поступили неблагодарно по отношению к нашему государству. Сказала, что хочет, чтобы ее брат[311] выступил бы посредником, и т.д. и т.д. Герцог передал через меня привет послу, предлагая выдать паспорт и все необходимое для проезда через его земли. Он дважды щедро угощал нас, в полдень и вечером, по обычаю страны вино пили из больших кубков.

Через один или два дня после возвращения в Ригу посол отправил моего товарища к герцогу в Доблен, чтобы поблагодарить его за любезное предложение и за то, что он так хорошо принял меня. После этого герцог меня вновь пригласил, но, так как мы только и ждали попутного ветра, чтобы уехать, я не мог отважиться на это.

11 июля.

В субботу посол поехал прощаться к губернатору и в магистрат, а на следующий день они пришли с визитом вежливости.

12 июля.

В воскресенье утром, когда должна была начаться проповедь, ветер стал попутным, и мы стали поспешно собираться. В полдень обедали у Беккера, и так как попутный ветер держался, то вечером мы сели на судно. Нас провожали с прежними церемониями, стреляли из пушки, когда мы сели на корабль. Барон Кроненштерн, советник Хелмис и еще двое других из Совета провожали посла. Шведам казалось странным, что мы так поспешно уезжаем в святой день [воскресенье]. Однако, прежде чем мы отплыли, ветер переменился, стал встречным. Кроме того, здесь не принято садиться на корабль, пока он не отошел от берега, и мы задержались на этом месте до утра вторника, когда ветер вновь стал попутным, и мы вышли из залива.

14 июля.

Обер-лейтенант Стефкен проводил нас до моря; ему подарили красивую лошадь и карету. Господин Беккер провожал нас в море. С шанца стреляли из восьми пушек. Как только мы вышли в открытое море, ветер снова изменился, но мы еще проплыли вперед порядочное расстояние. Нас пытались уверить, что в Восточном [Балтийском] море два английских капера[312] подстерегают нас, и мы вооружились несколькими мушкетами.

15 июля.

Стоял штиль.

15-23 июля.

С 15-го до 23-го мы добрались только до о-ва Борнхольм. Погода была плохая, ветер встречный, так что нам приходилось на всем этом пути лавировать.

25 июля.

С благоприятной погодой и попутным ветром мы были в Травемунде. Это укрепленный морской городок, принадлежащий городу Любеку. Отсюда, как и в дальнейшем, мы тайно [инкогнито] отправились сразу же в Любек. Судно тем временем пустили вверх по реке Траве. Наша гостиница, под названием "Ангел", находится против ратуши. Это красивый город с великолепными зданиями; у него удобная гавань внутри города, он прочно и искусно окружен стенами. Все улицы хорошо и правильно расположены; торговля процветает. Середина города лежит выше, две-три длинные улицы прорезают весь город вдоль, а от них боковые спускаются вниз. Несколько больших церквей, великолепно украшенных и с высокими шпилями, покрыты медью; внутри они убраны по католическому обычаю. В одной из церквей находятся еще останки Св. Иогана и его убийц на Кресте