— Заместителем окружного прокурора, — поправил я. — Пока ещё. Но не вообразил, меня назначило ваше многонеуважаемое правительство — к ним и претензии. Думаю, с кем-то вроде вас они охотно поделятся информацией о моих заслугах перед родиной. В столице вообще много болтливых людишек.

Мегар понял. Понял, что я знаю о нём, о его заслугах и регалиях вовсе не от Джинни. Что наводил справки и что имею на руках папку с его личным делом. Однако он лишь недовольно дёрнул щекой, прошёл в кабинет и, едва дверь за ним захлопнулась, уронил на стол свой портфель.

— Нет у меня претензий, — буркнул он. — Мне вообще плевать на тебя и на всю вашу промерзшую насквозь дыру. Но ты прав, в столице много болтают. Например, о том, что охамевший северный сопляк копает под сенатора Орентиса, каждая собака знает.

На этот раз пришла моя очередь кривиться. Не от «сопляка» в свой адрес (тоже мне, папочка сыскался). И даже не от оскорбительного пассажа в адрес моей родины.

От того, что он тоже копал под меня, а если нет… Признаюсь, на миг я запаниковал. Если о моём расследовании известно Мегару, то знает и Орентис. Не то чтобы я питал иллюзии, но одно дело  слухи, а совсем другое — уверенность, что я под него копаю. Как могу и как успеваю, не обязательно успешно. Но копаю. А учитывая привычки Орентиса стирать с лица земли неугодные ему города и округа, моя жизнь — и жизнь всех моих близких — в серьёзной опасности.

Надо сообщить матери. Заставить её закрыть границы — и пусть сенатор мёрзнет в приграничье до следующей весны, пока мы ищем, как бы поудачнее его грохнуть. После чего поднять всех, заставить взяться за оружие, когти, клыки; отправить женщин и детей в далекий Морнуот…

Я стиснул кулак, впился ногтями в ладонь. Ну же, Хота, успокойся и включи мозги. Пока никто не взрывает дома, и сам проклятый сенатор объявил о своём визите официально, а не приехал тайком договариваться с остатками местный преступных группировок. Пока — только пока! — всё выглядит пристойно и не даёт повода для паники. Почти не даёт.

— И вы приехали сообщить мне о моих же планах? — я вопросительно дёрнул бровью. Даже чуть усмехнулся, чтобы не вздумал искать во мне напуганного мальчишку. — Право, не стоило! В отличие от вас, я достаточно молод, чтобы не страдать от склероза.

Мегар сощурился эдак насмешливо — мол, и это всё, на что ты способен?

— Я приехал, чтобы помочь тебе посадить этого ублюдка навсегда, — четко выговорил он. И добавил чуть тише: — И чтобы защитить Реджину. Ты в деле, малыш? Или я зря пришёл в эту ясельную группу и надо было обратиться к кому-то получше?

Мне стоило бы размазать этого Мегара за одно только упоминание моей женщины. Но вспыхнувшая было ярость почти тут же сменилась азартом, любопытством… Короче, как это чувство ни назови, но я нетерпеливо протянул руку, требуя бумаги, и заявил:

— Лучше меня нет.

Судя по документам, Мегар — или тот, кто послал его сюда, — знает об Орентисе и его грязных делишках ничуть не меньше меня. Или даже больше. Все передвижения сенатора за последние лет пять, все его встречи, официальные и не очень. Всё здесь. И за каждой строчкой есть доказательства, прямые и косвенные, его вины в многочисленных военных конфликтах, развязанных за последние годы. За многое его уже не посадить — грёбаный срок исковой давности. Но и половины хватит, чтобы выдвинуть обвинения. Точнее, хватило бы, но ни Мегар, ни его столичные покровители отчего-то этого не сделали.

— Почему ты пришёл с этим ко мне? — поинтересовался я ничуть не вежливо. Мне не нравится вся эта ситуация, как не нравится сидящий напротив меня боевой маг, опасный по умолчанию. Хартасерра — не гро Ярлак, в этой драке мне нипочём не победить.

— Потому что тут последнее поле боя Орентиса. Ты и твои меховые собратья, захватившие власть. И мелкий Маккензи, за счет которого он собирается выиграть войну за Север.

Значит, я был прав. Всё это, весь спектакль с участием Оливера — не просто череда случайностей или следствие мелких интриг. Что-то большее, опасное и на хер не нужное Северу.

— Поясни.

— Лоркан Маккензи, Палач Инквизиции, — невесть зачем уточнил Мегар, хотя это было уж точно не обязательно, — решил выйти на пенсию. И податься в политику. На ближайших выборах он баллотируется в сенаторы.

Вот оно что.

Нет, удивиться не вышло. Зато картинка в голове сложилась вмиг: подставив Оливера под обвинения в серийных убийствах, Орентис ощутимо попортит рейтинг его папаше. Заставит нервничать, действовать и совершать ошибки — вплоть до попытки вырезать всю нашу меховую братию, осмелившуюся обидеть пусть и нелюбимого, но всё же сыночка. Разумеется, кровавая войнушка сыграла бы на руку Аркади, но и шепотки о жестокости кандидата в сенаторы поползли бы непременно. Орентис же почти наверняка сыграл бы роль этакого миротворца, под шумок вернув поредевший Север под каблук республики; обложил бы местных налогами, присвоил бы рудники, огромные пустующие территории…

В общем, план хорош. Если не брать в расчет самоуверенность, свойственную всем власть имущим. В мечтах о своей победе он позабыл главное: его соперник далеко не дурак. Никаких сомнений, это старший Маккензи отправил ко мне майора Хартасерру со всеми документами. Подпортил планы сопернику, а заодно и показал, что может работать с нами. С кланом гро Маграт, уже почти заполучившим Север в единоличное правление.

— Всё это, конечно, очень мило. Но вот это, — я помахал папкой перед носом Хартасерры, — не решает одной ма-аленькой проблемы. Мне всё ещё не за что посадить Орентиса здесь, в Грейморе.

— У вас есть подозреваемый, — пожал плечами Мегар. — Джайлс Асторн, после изгнания из семьи взявший имя Тристан, — наёмный убийца с гонорарами побольше наших с тобой. Клыкастый ублюдок уже лет десять как снюхался с Орентисом, едва ли не на зарплате у него сидит. Разумеется, всё это в основном через посредников и в строжайшей секретности, но…

— Но у видного политика секретов не бывают, — закончил я за него.  — И если охотники наконец арестуют этого вампира, у нас будет свидетель. Который охотно выложит все, как только окажется в моих допросных.

— «Если» или «когда»? — переспросил он почти весело. — Я слышал, делом занимается моя неудавшаяся тёща. У неё впечатляющий послужной список даже для мужчины, уж не то что для женщины с тремя детьми.  Кстати, я хочу встретиться с её прекрасной дочерью, если позволишь.

— Не позволю, у неё неприёмный день, — отозвался я, стараясь не рычать сквозь зубы. О, Хаос, не хватало ещё тут поддаваться на провокации всяких старпёров, только и ждущих, когда ты вспылишь. — И как будто тебе нужно моё разрешение.

— Просто у меня хорошие манеры, Хота. Научишься этой премудрости — и, быть может, доживёшь до моих страшно преклонных сорока семи лет.

Говнюк напыщенный. И что вообще Джинни в нём нашла? Нет, даже знать не хочу.

Но вот что точно знаю — видеться им не стоит. Не сейчас. Не тогда, когда она от мужиков чуть не шарахается, а я наоборот их всех порвать готов за один косой взгляд. Только как внятно донести всю эту меховую муть до несведущего человека?