Все это время я спала внизу, на диване, и сейчас пришлось его разложить, потому как соваться в остальные комнаты, где даже не было намека на отопление, было бы неразумно. А нижний этаж был хотя бы прогрет за все то время, что я жила здесь.

По вечерам я часто сидела на полу и просто смотрела в камин. Тем же самым занялась и сейчас, дожидаясь Алька.

— Надо будет завтра связаться с Тсарой, — послышался его голос, когда он вышел из душа. — У твоей новой подружки есть кредитки? Мне надо будет куда-то вывести деньги на билет на самолёт.

— Я свяжусь с ней завтра, — отозвалась я на его вопрос. — Наверное, сможем что-нибудь придумать. Расскажешь мне, что с тобой случилось?

Хоть я и надеялась на то, что теперь станет легче, на душе все равно было погано. Даже теперь, когда Альк вернулся. Сказывалась нервотрепка из-за всего этого ожидания. Кажется, нас обоих здорово подкосила вынужденная разлука. Меня — так уж точно.

Альк, на ходу заплетая косу на привычный манер, прошел мимо меня и растянулся на диване. 

— Дед дал на меня ориентировку и на канадской границе, — теперь его голос казался мне еще более уставшим, — Сообразил, старый хрыч, что я могу пойти этим путём. Пришлось пробираться через реку и лес. В какой-то момент провожатый оставил меня, дав карту и условные пояснения, так что я где-то неделю шёл один.

Сердце екнуло от одной лишь картины, что рисовало воображение в ответ на его слова. Один… А я себя тут жалела, дура. В то время как Альку пришлось куда хуже, чем мне.

— Так что дорога знатно затянулась, — вздохнул парень совсем сонным голосом.

Наверное, я просто не могла поверить, что он рядом. Что мы все же вместе. Что теперь все будет хорошо.

И чем чаще я повторяла себе это в голове, тем сильнее что-то отпускало внутри. Я старалась держаться все эти дни, не позволяя себе лишних эмоций, чтобы не расклеиться.

Но теперь они меня неизбежно настигли. И очень невовремя.

— Не верю, что ты и вправду вернулся, — только и смогла всхлипнуть я, прежде чем закрыть лицо руками и наконец отпустить слезы, что рвались наружу.

Ванда, он же говорил тебе, что терпеть не может женских рыданий... Что же ты делаешь. Благо, я сидела возле камина, так что он этого не видел.

Где бы найти в себе силы, чтобы хотя бы уйти в ванну с этими неуместными рыданиями... но я не могла даже их сдержать, не то что заставить себя пойти и умыться.

Слишком долго я все это держала в себе.

— Рыдать вздумала? — услышала я позади себя окутывающий спокойствием голос. — Было бы из-за чего. Я даже целый вернулся, ничего себе не отморозил.

Подумать только. Я не ревела, когда уходила из дома. Когда лечила этого парня, думая, что он может сдохнуть от неизвестной лихорадки. Когда думала, что беременна от отчима-ублюдка... даже когда тот вернулся и я оттирала его кровь со ступеней чужого дома — даже тогда я не позволила себе таких слез, как сейчас.

Даже когда мы расставались и я уехала в другую страну.

Даже когда я поверила в то, что больше никогда его не увижу.

Так чего теперь-то реветь? Когда уже все хорошо? Я искренне хотела успокоиться, но на это мне понадобилось время. И только когда ко мне вернулась способность нормально дышать, без боли в груди и очередного приступа слез, я позволила себе поднять голову.

— Прости. Сама не знаю, с чего это... — уже куда более спокойным голосом ответила я. Утерла быстрым движением остатки слез, прежде чем поднять голову.

Альк лежал на животе, повернувшись ко мне и свесив руку в беспомощной попытке меня утешить. Недолго думая, я встала на ноги, чтобы нырнуть к нему в постель, обойдя диван и ложась к парню со спины, чтобы занять узкое пространство между ним и стенкой. В ту же секунду я прижалась к нему всем телом и вдохнула родной запах.

— Расскажи мне об этом, — тихо попросила я. — Как ты сюда добирался. Тебе было сильно одиноко? 

— Лес как лес. Не сложнее других. Холодно, но терпимо.

— Что-то случалось в дороге? Или ты не хочешь об этом вспоминать?

— Мне нечего рассказывать. Днём выбираешь направление, ночью передвигаешься. И так постепенно.

Я не знала, стоит ли расспрашивать Алька дальше. Если бы хотел поделиться тем, как ему было тяжело — он бы уже это сделал. А так — главное, что все уже закончилось.

— Жаль, что тебе пришлось все это пережить. И быть одному, — решила я тихо подытожить свои попытки выудить из него хоть что-то о дороге сюда. А после — молча уткнулась носом в основание шеи, плотнее обвивая руками за талию.

Главное — уснуть. Может, хоть сегодня получится выспаться, когда он рядом.

За ночь я просыпалась несколько раз — вслед за Альком. Чувствовала, как он вздрагивает всем телом, тяжело дышит и пытается успокоиться. Я не знала, снится ли ему кошмар, или он попросту пытается понять, где он. Я старалась никак не выдавать себя — только лишь продолжала обнимать его, даря свое присутствие и тепло. 

В сонном разуме билась мысль, что я больше никогда ему не позволю так надолго оставаться одному.

Уезжать сейчас не было никакой возможности — да и смысла. Дениз должна была вернуться со смен уже через пару дней, и тогда же мы решили и попросить ее об услуге со снятием наличных. Не знаю, как она отнеслась бы к такому, да и вообще, к тому, что Альк вернулся... Потому как в ее глазах я была бедной и брошенной девчушкой, которая поссорилась с парнем, и не желала его видеть, потому и сбежала в глушь. Уж не знаю, почему она так обрадовалась появлению Алька, судя по его словам — видимо, я проникновенно и часто уж рассказывала ей о наших "отношениях", выдумывая половину. Правду я ей тоже сообщила — обмолвившись парой слов об отчиме и тетке, и почему я вообще сбежала из дома.

О том, что из себя представляет мой "бойфренд" и почему бежит он, я не говорила ни слова.

Отчего-то мне показалось важным донести это до Алька, как и множество прочих деталей: куда я собиралась ехать, чем занималась здесь, как прошли две недели