Забавно. Я ведь в некотором роде тоже оборотень. Благодаря отцу во мне есть пара капель волчьей крови.

- Ты уничтожил янтари?

- Да. Кузнец при мне вынул из оправы камни и расплавил золото. Кинжал обещал передать на следующей неделе.

Интересно, он это серьезно? Или все-таки внял совету Федора и просто перепрятал артефакты, а окружающим рассказывает сказки про переплавку? Впрочем, Бог с ним. Сейчас это последнее, о чем мне хотелось бы думать.

Храм Сорока святых мучеников оказался крошечной церковкой, расположенной на выезде из города. Ее окружал высокий металлический забор, а двор упирался в березовый перелесок.

Отец Николай – невысокий сухонький старичок - встретил нас у калитки. В ответ на мое приветствие вежливо кивнул.

- Наконец-то, - буркнул он Репьевскому. А потом строго добавил – Ступайте в «рощу», готовьтесь. Клятвы-то выучили?

Я вздрогнула.

- Сева, - зашептала жениху, когда священник свернул к домику, расположенному возле ограды, - ты мне о клятвах не говорил.

- Я сам о них ничего не знаю, - пожал плечами тот. – В первый раз женюсь, знаешь ли. Не пугайся, Анюта. Отец Николай любит напустить страху перед незнакомыми людьми. Думаю, он даст нам какую-нибудь шпаргалку. Или будет подсказывать.

«Священная роща» действительно оказалась рощей. Той самой, к которой примыкал церковный двор. Сразу за его задней калиткой начиналась узкая бетонная дорожка, пройдя по которой, мы очутились на небольшой полянке, где среди аккуратно подстриженной травы лежал большой округлый валун.

- Это алтарь? – спросила я у Севы.

- Вроде того, - кивнул он.

Священник присоединился к нам через минуту. Вместо черной рясы на нем оказалась надета плотная рубаха с длинными рукавами, а седые волосы, прежде стянутые в хвост, были распущены по плечам и аккуратно расчесаны.

- Становитесь рядом и кладите руки на камень, - скомандовал он все тем же строгим голосом.

Мы подчинились.

Отец Николай встал с другой стороны алтаря и тоже положил на него ладони.

- Сегодня мы просим силы земли и неба, воздуха и огня, сущего и невидимого поднять щиты древнего медведя и пустить под них новую семью. Просим соединить этих людей незримой нитью, дабы стали они одним целым, и всю жизнь шли одной дорогой, не страшась преград и печалей.

Камень под моими руками начал нагреваться. Его тепло было таким мягким и приятным, что я расслабилась и невольно заулыбалась.

- …что готов ты, Всеволод, отдать древнему зверю, чтобы он защитил твою женщину и ваших детей?

- Я готов отдать все, - ровно и совершенно серьезно произнес Сева. – Мою силу, мой разум, мою жизнь.

- Что готова ты, Анна, отдать древнему зверю, чтобы он хранил от бед и несчастий твоего мужчину и ваших детей?

- Все, что у меня есть – также ровно ответила я, откуда-то совершенно точно зная, что именно должна сказать. – Мое сердце, мою кровь, мою жизнь.

В руках отца Николая появился короткий кинжал. Сева молча протянул ему руку.

- Клянешься ли ты, Всеволод, что твои слова искренни, а помыслы чисты и обдуманны?

- Клянусь.

Священник полоснул лезвием по его ладони. Крупные капли крови упали на алтарь и сразу же в него впитались.

- Клянешься ли ты, Анна, что твои слова искренни, а помыслы чисты и обдуманны?

- Клянусь.

Отец Николай аккуратно проколол мне палец, а проступившую красную капельку осторожно смахнул на камень. Как только кровь исчезла, крошечная ранка затянулась, будто ее и не было.

Репьевский запустил руку в карман, вынул брачный браслет и положил его на алтарь. В тот же миг валун стал горячим, как печка, а браслет вспыхнул разноцветными огнями.

- Ваши клятвы приняты, - торжественно провозгласил отец Николай. – Можешь надеть на жену символ своего рода, Всеволод.

Моя рука мелко дрожала, когда Сева застегивал на ее запястье материнское украшения. Как только замочек защелкнулся, бриллианты полыхнули знакомым голубоватым светом, и по моей коже разлилось мягкое уютное тепло, такое же, которое исходило от алтаря.

На лице старого медведя появилась мягкая улыбка.

- Ваши дороги слились в одну, - сказал он. – Идите по ней, взявшись за руки, - через года, радости и невзгоды. Семья – ваша главная драгоценность. Храните ее до тех пор, пока древний зверь не призовет вас к себе. Да будет так.

Репьевский наклонился ко мне и поцеловал. Прикосновение его губ неожиданно оказалось таким сладким, а запах, исходивший от его кожи, таким невыразимо прекрасным, что у меня перед глазами поплыл туман, и с головой накрыло ощущение бешеного безграничного счастья.

Господи, а ведь мы и правда поженились. То, что ждет нас зимой – ЗАГС, белое платье, свадебный поезд, гости и цветы – будет не больше, чем маскарад. Просто праздник вроде прошедшего исторического фестиваля, где у каждого была своя роль. Настоящее же бракосочетание произошло именно сейчас, теплым сентябрьским вечером у большого горячего камня.

- Когда вы планируете проводить гражданскую церемонию? – раздался вдруг голос отца Николая.

- В декабре, - ответил Репьевский, неохотно отрываясь от моих губ.

- Венчаться ко мне приезжайте, - строго сказал старый медведь. – В моем храме особая атмосфера. Жить потом будете долго и счастливо.

К машине мы шли, крепко взявшись за руки. В душе пел счастливый разноголосый хор, окружающие краски казались ярче, а ароматы, неожиданно ставшие умопомрачительными, дурманили не хуже вина. Всеволод, судя по всему, испытывал то же самое. С его лица не сходила улыбка, а когда мы подошли к его автомобилю, новоиспеченный муж вдруг подхватил меня на руки и закружил в воздухе.

- Сева, почему мы никого не пригласили на ритуал? – спросила я, усаживаясь в салон. Щемящей радостью очень хотелось с кем-нибудь поделиться. – Я понимаю, все вышло очень спонтанно. Но ведь можно было позвать хотя бы Федю.

Репьевский тихо хмыкнул.

- Федю, Анюта, я приглашать точно не планировал.

- Почему?

- Чтобы он снова не шепнул тебе какую-нибудь гадость и не сорвал нам свадьбу.

- В каком смысле?!

- В прямом, любимая.

- Сева?..

- Завтра узнаешь. Пришло время раскрыть карты.

ГЛАВА 13

Во вторник на работу я пришла счастливая и полусонная – празднуя свое бракосочетание, мы с Репьевским уснули за несколько часов до рассвета. В музее меня сразу обрадовали, что в течение дня всех нас ожидают аж четыре экскурсии, причем, две из них