– Федька, – подозвал своего верного помощника Егор. – Иди к московитам, скажи, чтобы готовились. Им доверяю первыми в крепость войти. Но предупреди накрепко, чтобы, пока свиста не услышат, атаки не начинали.

Через час по кладке сверху донизу пошли трещины, во многих местах пробоины от снарядов стали сквозными, и попадающие в них «сардельки» крошили уже не внешнюю, а заднюю стену башни. Пешие московские сотни, одетые в железо, уже собрались неподалеку возле рва, прикрываясь щитами от сыплющихся со стены стрел, словно от обычного дождя.

– Еще раз сходи, насчет свиста предупреди, – хлопнул Федьку по плечу князь. – Боюсь, под выстрел сгоряча попадут.

И тут башня, издав оглушительный щелчок, стала медленно валиться вперед.

– Кончай палить! – завопил во все горло Егор, надеясь, что оглохшие от грохота пушкари его все-таки услышат. – Молитвенные снаряды готовь!!!

Рассыпаясь на отдельные блоки, башня величественно рухнула в ров, засыпав его больше чем наполовину и превратившись в неплохую дамбу – как князь Заозерский и рассчитывал. Москвичи с грозными криками выхватили сабли, но вперед пока не шли. Вот что значит бояре! Дисциплина. Приказано ждать – и ждут, как бы кинуться вперед ни хотелось.

Пыль на месте падения начала потихоньку оседать, развеиваться, и стало видно, что за обвалившимся укреплением османы успели соорудить завал из подручных материалов: возков, бревен, плотно набитых мешков, бочек и прочего хлама. Баррикада ощетинилась копьями: защитники крепости готовились дать штурмующим отпор.

– Моли-ись! – крикнул Вожников.

Несколько мгновений, и из клубов дыма послышалось ответное:

– Моли-и-ись!!!

Дважды жахнули выстрелы – дважды отозвались эхом разрывы, раскидывающие приготовленные завалы вместе с людьми.

Егор засунул пальцы в рот и залихватски просвистел приказ к атаке.

Московские полки дружно ринулись вперед, сотня за сотней исчезли в проломе, защищать который теперь оказалось некому. Разумеется, где-то там, внутри, еще найдутся храбрые воины, готовые сразиться во славу султана или из ненависти к христианам; возможно, отдельные дома или башни попытаются оказать сопротивление, но участь всей крепости теперь была однозначно решена.

– Да смилуются Небеса над твоими врагами, князь Егорий Заозерский, – в изумлении пробормотал боярин Михаил, подойдя ближе к союзнику своего господаря. – Всего один день!

– Повезло, – задумчиво почесал в затылке Вожников. – Сам удивляюсь. Пошли посмотрим?

В сопровождении Федьки и еще нескольких ватажников князь и валахский боярин перебрались через полузасыпанный ров на руины башни. Егор огляделся по сторонам и в изумлении присвистнул:

– Вот это халтура! Теперь понятно, отчего так быстро все грохнулось.

Как оказалось, гранитными блоками османы обложили башни и стены только снаружи. Изнутри крепость была выстроена из ракушечника. После того как гранит потрескался и выкрошился, снаряды стали протыкать стены насквозь, словно деревянные. Стены же, пусть и двухсаженной ширины, снаружи имели гранитную кладку где-то с локоть толщиной, изнутри – чуть толще кладку из ракушечника. А между этими стенками был насыпан бутовый камень пополам с землей.

– Строителям руки повыдергивать надо, – посоветовал Вожников. – Похоже, они во всех веках одинаковы.

– Почему повыдергивать? – удивился боярин. – У нас испокон веков так строят. Никогда ничего не обваливалось.

– Правда? – Егор злорадно ухмыльнулся. – Тогда я жду не дождусь встречи с городом Эдирне.

Крепость была зачищена за два дня, и князь Заозерский, оставив в ней новый гарнизон из литовцев, двинулся вперед вдоль побережья – чтобы не уходить далеко от ладей с припасами. Выглядела местность весьма уныло: почти все дома разрушены, поля паханы одно через пять, деревни пусты. Хотя, конечно, жители могли и просто попрятаться от очередной армии с глаз подальше. Терять им было нечего: жилища уничтожены, а собранный урожай наверняка хорошенько припрятан. Однако запустение на полях наглядно доказывало, что слухи о резне христианского населения османами пустым звуком не были.

Через три дня пути петляющая меж холмов дорога вывела походную колонну в широкую долину Бургас, разлапистой десятиверстной пятерней пролегшую от моря в глубину континента и продавившую среди окрестных гор множество долинок поменьше. От каждой из долинок к бухте текла речушка, в нескольких местах виднелись небольшие озера.

Но главным были, конечно же, не озера и мелкие, по колено, речки. Самым важным открытием для русско-татарской рати стал обширный военный лагерь, что раскинулся в западной стороне долины.

– Долину Айтос султан Муса перекрыл, – с ходу определил боярин Михаил. – Дорога на Эдирне по ней пролегает. Иначе не пройти, горы.

– А я так думаю, он шел на помощь Варне, да только не успел, – сказал Егор. – Хотя, конечно, какая разница? Федька, скачи вдоль колонны. Сегодня отдыхаем, завтра двигаемся дальше.

* * *

Что больше всего понравилось князю Заозерскому в долине Бургас, так это ее холмистость. Равниной здешняя местность была только по сравнению с окружающими горами. А так на ней тут и там вздымались пологие возвышенности высотой в десять-пятнадцать саженей. Один из таких пригорков и облюбовал для своей ставки султан Муса. Там, на удалении трех верст, у османского повелителя стоял просторный полотняный шатер, украшенный во многих местах на крыше и стенах яркими цветными полотнищами. Возле входного полога развевалось на ветру несколько бунчуков, охраняемых воинами в сверкающих золоченых доспехах. Сам султан восседал в кресле, за накрытым столом, собираясь наблюдать за битвой во время трапезы.

Каков был собой его враг, Егор на таком расстоянии рассмотреть, увы, не смог.

Перед холмом, в трех сотнях саженей, стояли два полка. Один – пехоты, другой – конницы. В каждом никак не менее пяти тысяч бойцов. Видимо, вторая линия, резерв. Еще в нескольких сотнях саженей растянулись в широкую и толстую линию основные силы: в центре примерно десять тысяч пехотинцев, из-за поднятых копий и цветастых одежд похожих издалека на одну громадную пушистую гусеницу. Справа и слева копейщиков прикрывали отряды конницы примерно по пять тысяч в каждом.

А охраняла вся эта могучая рать безымянный узенький ручеек, текущий от близких гор в мелководное Атанасовское озеро.

В одном перестреле от врага, в пятистах саженях, замерли русские полки: со стороны озера пятнадцать тысяч всадников кованой рати – москвичи и литовцы, во исполнение данной присяги примкнувшие к полкам в походе. Со стороны гор – примерно шесть тысяч ватажников и ополченцев, продолжающих честно нести тяготы священного похода в защиту православия. За пехотинцами, как и в прошлый раз, Егор поставил десятитысячную татарскую конницу – всех, кто уцелел после прошлой сечи и не повернул домой вслед за царицей.

Сам князь, как обычно, колдовал возле пушек, в этот раз установленных на холме: вымерял углы возвышения, размечал клинышки для разных дистанций, наводил стволы в нужном направлении, тщательно закрепляя, подпирая казенники тяжелыми валунами… Не сам, конечно – с помощью полутора сотен набравшихся опыта ватажников.