– Долгих лет тебе, князь Егорий Заозерский…

* * *

По-доброму, по-злому – но путь русско-татарской армии через Молдавию был открыт.

Один переход до реки Прут, еще пятнадцать – вниз по ней до Дуная, на котором, чуть ниже крепости Малый Галич[37], войска ждал мост, наведенный по палубам и бортам добравшихся сюда от Днепра многочисленных русских ладей. И не только мост – на восточном берегу раскинулся обширный лагерь с десятками палаток, сотнями костров, испускавших дразнящий аромат жареного мяса. И при этом – почти пустой. Прибывшие на ладьях ватажники и новгородские ополченцы места занимали в нем от силы треть.

С первыми сотнями Егор проехал мост, отвернул в сторону, привстал на стременах, с тревогой оглядывая окрестности. Коли хочешь жив остаться и армию сохранить, лучше лишний раз перестраховаться и не расслабляться даже в самой спокойной обстановке. Бесплатный сыр, известно, бывает только в мышеловке. А тут, почитай, целый город без пригляда стоит.

– Здрав будь, князь Заозерский, долгие тебе лета! – Со стороны лагеря примчался к нему незнакомый розовощекий молодой боярин в немецком дуплете и атласных шароварах, со шляпой на бритой голове и короткой взъерошенной бородкой вокруг лица – от уха и до уха. Осадив рядом тяжело дышащего скакуна, незнакомец низко поклонился, едва не вывалившись из седла: – Князь Мирча Старый угощением сим тебе челом бьет и прощения просит, что самолично гостя дорогого встретить не в силах!

– Что же, – с облегчением перевел дух Вожников. – Похоже, хотя бы здесь мне все-таки рады.

Через два часа главные из гостей: князь Егор с супругой, архиепископ Симеон, Гафур-мирза и Угрюм сидели возле княжеской палатки, предоставленной господарем Валахии, за дубовым столом господаря Валахии, угощались вином господаря Валахии и бужениной из его погребов и слушали Михаила – боярина господаря Валахии.

– У Баязида их было сорок тысяч! – округлив глаза, увлеченно рассказывал молодой воин. – Наш Мирча смог собрать всего восемь. Страна пришла в уныние, ожидая поражения, но князь оказался ловок и хитер! Он ушел в леса, он скрывался от османских ратей, но перекрывал дороги, не позволял ездить обозам, не пропускал к армии султана ни мяса, ни другой еды. Баязид гонялся за ним по всей Валахии, но Мирча был неуловим и неуязвим! А османы выли от голода так, что даже волкам становилось их жалко. И султан смирился, он признал поражение и ушел, оставив на княжестве своего наместника Влада. Но его мы скинули уже через три года.

– Какое же это поражение, если султан посадил своего ставленника? – удивился Гафур-мирза.

– Он посадил князя Влада с согласия бояр, бояре же его потом и выгнали, – выкрутился Михаил. – И потом, мы победили Баязида в битве при Ровине!

– Это как? – заинтересовался татарин, явно симпатизирующий османам.

– Мы бились насмерть! И султан ушел через болота.

– Оставив наместника?

– Но не оставив ни одного воина!

– Что хотел передать мне князь Мирча Старый? – остановил их перебранку Егор, пока мелкие подколки не переросли в большую ссору.

– Десять лет назад в нынешних османских землях была большая война, – прихлебнув вина, моментально переключился на новую тему боярин. – Началась она двадцать лет тому, когда Баязид напал на Болгарское царство, изрядно разорил его, после чего повернул на Грецию, завоевал Фессалию, часть Мореи, почти всю Боснию и Албанию, потом вернулся сюда, взял Никополь, Тырново, Видин, полностью захватив Болгарию. Христианские короли соединились, чтобы дать ему отпор, но султан перебил их всех у Никополя, после чего осадил Царьград.

– Зачем ты все это рассказываешь, боярин Михаил? – не поняла княгиня Елена.

– Завоевывая все эти земли, султан Баязид разрушил все местные крепости, многие из которых сжег дотла или разорил до основания. – Молодой боярин наколол ножом буженину. – Восстанавливать их было некому и некогда. Османская империя после смерти султана Баязида ослабла настолько, что Мирча Старый даже отвоевал обратно Добруджу, все княжество[38]отсюда и до Констанцы. Он бы смог присоединить всю Болгарию, но две крепости по эту сторону от Босфора все же остались. Это Варна, которую Баязид укрепил еще до начала войны, и Эдирна, тоже старая крепость, которую султан Муса ныне избрал своей столицей. Захвати две эти крепости – и все владения от Черного моря до Средиземного твои! По всей остальной стране у османов есть только сборщики податей и небольшие отряды, что следят за порядком. Сопротивляться некому.

– А что князь Мирча? – поинтересовался Егор.

– У Валахии слишком мало сил, чтобы захватывать крепости или биться против султана Мусы в чистом поле, – ответил боярин Михаил. – К тому же победителю придется потом сражаться против султана Мехмеда. Тот не откажется от отцовских владений просто так. Однако Мирча Старый предпочтет иметь рядом дружелюбного православного правителя, а не жестокого сарацина, ради того он согласен на тесный союз и окажет любую помощь, что ему по силам.

– Неужели всего две крепости? – усомнился князь Заозерский.

– Я буду вашим проводником. Коли обманул, можете отрубить мне голову!

– От господаря Мирчи Старого не попрошу ничего, кроме провизии, – сказал Егор. – Остальное у меня имеется. Два дня отдыха. Затем выступаем к Варне.

* * *

Крепость Варна, увы, была просто крепостью. Неправильной формы пятиугольник из каменных стен высотой в десять саженей на самом берегу реки, в обширной долине между низкими пологими горами. Двое ворот, пять башен и один ров. Никаких ремесленных слободок вокруг, никаких постоялых дворов или даже маленьких кабаков. Все лаконично и профессионально. И для Егора Вожникова ее взятие тоже стало всего лишь очередной технической задачей. Пороху у него набралось в достатке, снарядов тоже был избыток. Так отчего не поэкспериментировать?

Пушками Варна, к счастью, еще не обзавелась, луки же дальше, чем на тысячу шагов, стрелять не способны. Вот на этом расстоянии князь и вкопал ровным рядком двадцать сверленых стволов малого калибра и усилил батарею всего лишь двумя мощными пушками. Тщательно нацелился под основание второй от моря каменной башни, отошел на сотню шагов вправо – туда, где не будет порохового дыма. Оттуда и скомандовал ватажникам:

– Заряжай, други! Пали по готовности!

Вскоре долина заполнилась грохотом частой пушечной пальбы. Оперенные железные «сардельки» лупили по граниту башни так, что отлетающие в стороны осколки были видны даже князю с его места. Каждое попадание – словно удар молотом с размаху, только в двадцать раз сильнее.

Позиция батареи быстро стала невидима, полностью скрывшись в едком дыму, но пушкарям не требовалось целиться. Они просто заряжали, стреляли, банили и снова заряжали. Поскольку отмерить все заряды в точности одинаковыми было невозможно, да и «сардельки» заметно разнились весом, дважды в одно место снаряды не попадали, лупили каждый раз то чуть выше, то ниже, то правее, то левее, неизменно выбивая все новые и новые лунки, каждая с человеческую голову размером. И так – час за часом, быстро проковыряв в кладке широкую канаву.