Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пустынный барс недовольно оглядела своего перепачканного с головы до пят хозяина и явно не хотела везти его в таком виде в академию. Фирсу пришлось долго упрашивать свою любимицу, чтобы она сжалилась и не бросала его одного посреди зимнего леса.
Глава 20
Натт не ходила вместе со всеми на праздники. Не стала отмечать день рождения и даже подарки не вскрывала. Коробки так и лежали в углу спальни. Большая от родителей и Аби, бутылочка с чем-то подозрительным от Кренеса Льонта, книга от Гостклифа Анда. Синд грозился лично передать подруге свой подарок, а Фирс безуспешно искал встречи с некроманткой. Она же трусливо заперлась у себя в комнате и бесконечно разглядывала не желтеющий лист платана, в котором она поддерживала жизнь и не давала увядать, как пальцу Стига Моббера после происшествия в столовой. Полезный навык. Да и много ли нужно простому листику, чтобы оставаться вечнозелёным? Она взмахнула им, а затем провела себе по щеке, словно ладонью. Ладонью вполне себе конкретного человека. Только листок не передавал и тысячной части его тепла.
В груди все ещё саднило, но боль была другой, словно обещанный покой, наконец, начал побеждать ту безудержную бурю в душе. Треонде не было Квелдом. Синд рассказал ей все через дверь, умолял простить их за предательство во имя любви. Да она сама обо всем догадалась. Только не хотела верить, потому что ей было хорошо в той сладкой иллюзии, что помогла ненадолго вырваться из суровой реальности, и вновь побыть маленькой девочкой, сидящей на плечах у брата.
Фирс отчаянно пытался попросить прощения. Он даже наведался прямо в комнату отдыха факультета некромантии и призыва, наплевав на все былые предосторожности. Только Натт ему не открыла, нырнула под подушку и не слушала, что он говорит.
– Вставай, – строго скомандовала Эн Ню Вэн, когда Мёрке уже потеряла счет дням. Возможно, прошел всего один, а, может, даже весна наступила. Да кто считает дни?
– Мне и так хорошо, – лениво отозвалась Натт и накрылась с головой несвежим одеялом.
– Ну уж нет, – подруга сдёрнула его и нависла над хандрящей соседкой. – Ты мне обещала. Мои родители вот-вот приедут. Ты забыла?
Натт и правда запамятовала о своем обещании познакомиться с папой и мамой Эн Ню Вэн. Это словно было в другой жизни. В той, где она не чувствовала себя настолько разбитой и подавленной.
– Я только настроение всем испорчу, Эн. Зачем я вам? Это же семейные посиделки, а я... кто я? – Натт попыталась накрыться обратно, но подруга поджала губу и выглядела жутко обиженной.
– Ты обещала, Натт, – упрямо повторила она. – Я же ничего у тебя не просила, помогала по первому зову. Я так много хочу? А вдруг для меня ты тоже семья?
Мёрке стало стыдно. А ведь Эн Ню Вэн действительно ни о чем никогда не просила её, да и проблемами своими не делилась, а что-то сильно мучило её с самого осеннего бала и не отпускало. Только Натт была слишком занята собой, чтобы уделить время подруге.
– Я успею принять душ? – виновато спросила некромантка.
– Да, но только быстро. Мои родители очень пунктуальны и ценят каждое мгновение своей жизни. Я пока одеяло твоё в стирку кину. Воняет ужасно. И одежду тебе подготовлю. Сегодня морозно на улице, а ещё надо лошадей в сани запрячь. – засуетилась Эн. – Синд разрешит нам взять его Литу?
– Думаю, да. Я попрошу.
Прошел ровно год, с тех пор как Натт так же неслась на санях в Рискланд с братом, Синдом и целителем Кренесом Льонтом. Тогда она была слегка захмелевшей от пряного вина, потому что неугомонный Льонт всё-таки напоил самую частую посетительницу лазарета. Тот день был одним из лучших в её жизни: скрип под полозьями, ветер в лицо, специи на языке и разрывающиеся в небе салюты. В груди не было зияющей и ноющей пустоты.
Этого уже не вернуть и не повторить никогда. Только двигаться дальше. Открывать своё сердце чему-то новому, учиться отпускать и искать, чем залатать эту дыру.
Некромантка сегодня была предельно честна сама с собой, ей действительно стало легче после того, как Фирс уничтожил дерево, но простить парня она была пока не готова. Натт все ещё злилась и никак не могла отпустить ситуацию. Этим двоим для начала стоило поговорить с ней, объяснить всю ту чушь про сердце-филактерию и сферу памяти, а уж она всё бы поняла. Кто ещё испытывает такую символическую одержимость платанами, кроме Хассела? Тем более, в прошлом году во время турнира для первокурсников его этап испытаний был связан именно с этим растением.
Эн была непривычно молчалива и даже строга. Она то и дело разглаживала ладонями несуществующие складки на своём пальто, заправляла за ухо невидимую прядь. Её осанка изменилась, девушка словно длинную жердь проглотила и боялась пошелохнуться.
– Твои родители настолько суровые? – спросила Натт, когда Эн в очередной раз стянула со своих рук варежки и принялась разглядывать длину ногтей.
– Нет-нет. Я просто хочу быть идеальной, чтобы не разочаровать их.
– Ты уже идеальная, они будут счастливы увидеть тебя, они же твои родители, – подбодрила Мёрке, и девушка лишь рассеянно кивнула ей в ответ.
Встречу с мамой и папой Эн организовала в небольшом ресторане с огромными окнами прямо на бухту с лениво раскачивающимися кораблями. Девушки пришли чуть раньше назначенного часа, и Натт жадно принялась разглядывать паруса фрегатов и сети рыболовных тралов. Одно судно разительно отличалось от остальных: немного вздернутый длинный нос, квадратные окошки кабин, причудливая роспись на корме и, разумеется, паруса. Они были похожи на алые перепончатые крылья дракона или два раскрытых веера.
– Это джонка моей семьи, – поделилась Эн, проследив за взглядом Натт.
– У вас есть свой собственный корабль? – восхитилась Мёрке.
– Всего лишь маленькая джонка, говорю же, – девушка немного смутилась, а затем вдруг резко подскочила с места и глубоко поклонилась кому-то.
Мёрке тоже быстро встала и обернулась. К их столику медленной походной шли
