Лиля не вполне поняла, хотя уже изучала обществоведение, но скоро переехала в другой район, поступила в математическую школу и попыталась завести других подружек.

Река Пряжка с синими проталинами по весне, липы с круглыми кронами и квартира Блока напротив Банного моста, еще не ставшая музеем, остались в детстве.

С другими подружками у Лили получилось не сразу и не так, как было с Верой и Манечкой. Они еще переписывались, и скучали, и плакали пару раз друг по дружке, хотя вполне могли бы встречаться, приезжать в гости, не такой город огромный и непереходимый. Но репетиция детской любви кончилась, у Лили уже был Сережа. И с ним-то Лиля как раз встречалась, к нему ездила в гости – днем, когда его родителей не было дома, потому что у Лили нельзя, у Лили всегда бабушка.

Вера тоже скоро перестала скучать. И разлюбила переписываться. Она, конечно, отвечала на письма, но редко и коротко. Правда, успела написать Лиле довольно интимное: они уже взрослые и скоро станут такими же безупречными, как их Манечка. После чего они потерялись. Все три. Наверное.

А потом стремительно прошли пятнадцать лет, и двадцать, и тридцать. Век сменился, даже страна поменялась, в смысле названия; много чего изменилось, но не всегда по сути.

Марина бежала к автостоянке изо всех сил: надо ехать на службу, срочно. Бежала по свежевырубленному Дачному проспекту, там строили съезд с новехонькой Кольцевой автодороги и потому вырубили все лиственницы и березы, что мешали оранжевым финским асфальтоукладчикам. Марина опаздывала, что было чревато, так как новая, как лиственничный пень, администраторша могла оплошать без Марины и не справиться с ситуацией. А в этом сезоне слишком часто случались издержки и штрафы, потому следовало упереться и повкалывать самой. Марина держалась за новую работу, место не то чтобы выгодное, но довольно безопасное и непротивное. С людьми все время, то есть не скучно. Вспомнила, как боялась людей в детстве, даже одноклассников. Люди, посторонние люди, особенно учителя и врачи, вечно чего-то хотели от нее, а она не умела соответствовать. Вот Манечка, идеальная Манечка, та – да, могла все.

Вспомнив о Манечке, Марина улыбнулась на бегу. Хорошо, что Сережа появился у нее так рано, из-за него она быстро повзрослела и научилась управляться хотя бы с близкими. Но специальность выбрала неправильно, пусть бухгалтеры и стояли в те времена на верхней ступени востребованности. Марина бралась за работу от души, но вскоре выяснялось, что душа и коммерция не совместимы, и сколько бы она ни сидела за квартальными отчетами, от бухгалтера нужно не только сведение баланса.

На беду оказалось – внезапно и довольно поздно, – что Марина красива, а она была к этому не готова, несмотря на возраст, у нее вон уже дочка; отсюда проблемы с начальником. Кто поверит, что красивая женщина не умеет общаться, налаживать контакты, даже отпор дать не в состоянии? Муж не поверил. Она любила Сережу до последнего часа их совместной жизни, но любила больше как родственника, отца их ребенка, свидетеля общей юности, и ее терпение воспринималось как равнодушие в лучшем случае, в худшем – как высокомерие.

Сережу тоже можно понять: что за жена, если голос ни разу не повысит? Наплевать ей, стало быть, на все. Треска вареная, не жена. А если начальник подкатывается с рискованными комплиментами, разведка боем, так сказать, – Марина отпор не дает, это что значит? Правильно, значит, согласная на все. На все хорошее для начальника, но обоюдно без обид-жертв. Зачем же в последний сладкий решающий момент слезы и недоумение? Ни к чему! Неловкость, одним словом. Нет, нельзя ей начальников иметь!

Бежала Марина, не глядя на встречных и сопутствующих тоже, и услышала:

– Лиля! Лилечка!

Остановилась, хоть и опаздывает – кто окликнул? Незнакомая женщина. Совсем-совсем незнакомая. Но детское имя, его знали только…

– Я – Вера. Помнишь? Не узнала?

Река Пряжка, кудрявые липы, смешные секретики, начальная школа – ничего от Веры. Чужая тетка. Разве волосы? Жесткие, почти черные. Крашеные? Смеется. Да, Вера, ее улыбка.

– Потеряшечка! Помнишь нашу Манечку, нашу мечту?! Торопишься? Давай встретимся, все вместе!

Лиля рвет молнию на сумке, ищет визитку, где она, проклятая. Вот!

У Веры не водилось визиток никогда.

Через месяц они дружно отправились путешествовать на кораблике по Карелии.

Общая каюта – рискованное дело, тесно, лицом к лицу, а прошло пятнадцать, двадцать, тридцать лет… За кормой складкой скользкого прозрачного шелка бежит навязчивая, как память, волна, лишь в полдень на стоянке разглаживается, в самую жару. Духи разные у них, привыкнуть надо. Удастся ли? Вера не курит, запаха табака не выносит; Лиле по утрам душ до зарезу, а душ на кораблике совмещенный с туалетом. Лишь Манечка – само совершенство, нет у нее привычек, ни вредных, ни полезных, а если бы пользовалась духами, те пахли бы речной водой и зеленью. Вере вечером на палубу на танцы охота, Лиля привыкла спать ложиться в двадцать два ноль-ноль, Манечке же всяко хорошо. Первые сутки – не отдых, каторга. Поговорить некогда: экскурсии, усталость, воображение мучают ладожские скалы, чайки кричат, музыка с третьей палубы спать не велит, кондиционер не работает – душно.

С кондиционером справилась Вера. Спустилась на первую палубу, вызвала мастера, всего делов-то! Вера мало изменилась, поначалу казалось – морщины, вместо косы непривычная стрижка, а как стала мастера распекать – та же Вера, что в четвертом классе с хомячком в банке перед наводнением. Ей без конца звонят по мобильному телефону. У Веры большая семья.

Вера рассказывает, для Манечки, само собой.

Родила троих. Мальчишек, да. И что? Между прочим, прабабушка мужа родила одиннадцатерых. Ну, может, и прапрабабушка, сейчас сложно разобраться. Отчего-то принято искать героя или героиню по результатам. Глупости. Три, одиннадцать или один – всё дети. Верину семью опекали, то есть семью Веры и ее мужа, телевизор подарили – как многодетной семье. Рожала же в советское время, когда поддерживали от государства. Условия были, да. У государства. А поддерживали ли Веру в «школьное время», когда они с отцом жили, без мамы-бабушки, подруги не обсуждали.

Вера вышла замуж по ошибке, сразу и навсегда. Ее письмо «Здравствуй (без обращения)! У меня новостей немного, перевелась на другой факультет, папа одобрил, тебе привет. Целую, обнимаю, Вера» получил неправильный адресат. «Целую, обнимаю» подействовало – бывает такое – решил ответить на письмо, пришедшее не по адресу. И – пропал… Или – выиграл? Встретился с Верой, в кино сходил. Влюбился. Женился. А она родила троих. Ну, не сразу,