«Кажется, я стала быстрее», – бросила я, а потом развернулась и с гордостью ушла сидеть на ее любимый камень.

Мне нравится думать, что с тех пор Таклит начала относиться ко мне чуточку серьезнее. Она, конечно, в жизни бы не признала, что я ее уделала, но по крайней мере начала рассказывать мне о разных вещах. Например, о своей магии.

«Туарегская магия древняя, – произнесла Таклит одной прохладной ночью, когда мы сидели у костра и глядели, как он превращается в угли. – О ней нет записей, чтобы ее не нашли дураки и прочие. Ее передают от одной женщины к другой».

Тут я вспомнила об Элизабет и вновь испытала боль от того, как мне ее не хватало. Мать Элизабет, Энн, научила ее всему, что сама знала о целительстве, и передала бы и магию, если бы осталась жива. А затем Элизабет обучила меня. Я понимала, что Таклит думает о чести носить магию в себе. И передавать знания о ней другим. Но если бы не появилась я, кому бы Таклит их передала?

«Ты не стала выходить замуж, – сказала я, тщательно подбирая слова. – Разве тебе не хочется иметь дочь, чтобы она унаследовала твои знания?»

Таклит громко фыркнула.

«Благословенная Таклит никогда не выйдет замуж. И не родит ребенка. Она передаст то, что знает, тем, кто этого достоин».

Я уже знала ее достаточно хорошо, чтобы не ждать никаких комплиментов или похвалы. Таклит готова со мной хоть чем-то поделиться, и этого было достаточно. Я чувствовала, что она в настроении раскрыться, что она считает, я заслужила право на нечто, однако я понятия не имела, чем это «нечто» окажется. Иначе я, наверное, рванула бы прочь и не останавливалась, пока между мной и Величайшей среди живущих ведьм не окажется весьма приличное расстояние.

«Мы дети пустыни, – заговорила она. – Ночное небо не дает нам сбиться с пути. Нас ведут звезды. Они также являют нам наше будущее. Кочевник-туарег знает звезды, как знает дюны и колодцы Пустынь Мертвых. От них зависит его жизнь. Ведьма-туарег знает не только звезды, но и их тайны – то, что они могут рассказать о грядущем».

Таклит ткнула ногой в костер. Искры, новые звездочки, взвились вверх, к тем, что светят на небе испокон веков. Свет огня падал на благородное, точеное лицо Таклит и отражался в ее малахитовых радужках, а все вокруг нее тонуло во мраке.

«Но в сердце любой туарегской ведьмы живет солнце, Священное Солнце. Мы не боимся его жара, мы его жаждем. Оно не обжигает нас, но питает, наши души ликуют под его лучами, а разум освещен его сиянием. Пустыни Мертвых созидают и разрушают, а солнце играет в этом создании и разрушении величайшую роль. Если ведьма избирает путь Священного Солнца, она должна довериться его силе. Она должна уверовать. Отдать себя полностью и по собственной воле. Только тогда Солнце благословит ее силой. Магией».

Таклит протянула руку, а затем спокойно и медленно опустила ее в огонь. Я вскрикнула и машинально попыталась ее остановить, но Таклит лишь вскинула другую ладонь. Только присмотревшись, я поняла, что пламя костра ее не обжигает, не пожирает ее плоть. Огонь не причинял ей боли, Таклит была полностью расслаблена. Затем она протянула руку мне – на ней не оказалось ни следа, ни малейшего ожога.

«Но как?..»

Таклит вскинула брови.

«Ведьме не нужно спрашивать «как». Это всегда магия. Лучше спроси «что за магия» или «откуда», ведь только эти вопросы помогут тебе понять».

«И это… – Я кивнула на ее руку, потом на огонь. – Это туарегская магия?»

«Это магия Священного Солнца. Ему все равно, принадлежит ли ведьма к туарегам, она лишь должна быть достойна».

«А как узнать, достойна ли ты?»

Таклит пожала плечами, а затем откинулась назад, на локти, устав говорить.

«Если достойна, Священное Солнце благословит тебя силой».

«А если нет?»

Таклит отломила кусочек лепешки, лежащей на остывающей сковороде, мокрый от масла, а затем бросила в огонь. Кусочек вспыхнул, потрескивая и искря, и через несколько мгновений обратился в пепел.

На следующий день Таклит заставила меня пойти с ней на запад, углубиться в пустыню так далеко, как я еще не бывала. Ветерка не было, только яростно палило солнце, и уже через час я начала слабеть. Я остановилась, тяжело опираясь на посох, и немного отпила из бутылки, хотя была готова вылакать ее полностью. Однако я не знала, как долго нам придется идти, поэтому берегла запасы. Мы все шагали и шагали. А когда солнце поднялось совсем высоко, Таклит наконец решила, что мы добрались куда надо. Там были лишь несколько камней и сплошной песок.

«Почему здесь? – спросила я, рухнув на колени. – Зачем мы сюда пришли?»

Таклит, способная идти, казалось, вечно, обвела посохом горизонт.

«Здесь хорошо», – произнесла она и умолкла.

Затем Таклит уселась, скрестив перед собой ноги, однако не в соблазнительной тени камня, а прямо под палящими лучами солнца. Я опустилась рядом.

«Что ты слышишь?»

Я напрягла слух. В безветренную погоду в бескрайней пустыне звуков было маловато. В тот день даже грифы скрылись из виду.

«Ничего, – покачала я головой. – Ничего не слышу».

Таклит фыркнула.

«Ты слушаешь как дитя! Ждешь, что звуки сами найдут твои уши. Ты ведьма. Слушай как ведьма!»

Я вновь напряглась. Таклит, конечно, была права. Я не обращалась к ведьмовскому чутью. По правде сказать, из-за жары – о Богиня, эта жара! – я ощущала лишь свое тело, дыхание и жажду. Из меня словно высосали все силы. Всю магию. Как Таклит могла выдерживать такую жару? Я вспомнила Ульви, которая в прекрасной морозной Сибири заставляла меня нырнуть в ледяные воды, окунуться в их волшебство. Сперва я колебалась, однако озеро Куркип преобразило меня навсегда. Значит, и теперь я должна довериться Таклит. Должна настроиться на то, что здесь можно найти.

Поэтому я стала слушать как ведьма, чутко выискивая тихие шорохи и вибрации. И наконец начала различать звуки.

«Я слышу… царапание… совсем тихое, откуда-то близко…»

Таклит кивнула.

«Жучок, вон там, под песком. Он потирает лапки. Еще?»

«Буханье. Очень смутное. Далекие шаги?»

«Это мышонок. Под тем камнем», – указала посохом Таклит.

«Я слышу его шажочки?»

«Нет. Биение его сердца».

Я улыбнулась. То, что я теперь способна различить сердцебиение мыши, привело меня в восторг, хоть и заставило скучать по оставшемуся дома, в Англии, Алоизиусу.

«Дальше, – настаивала Таклит. – Что еще ты слышишь?»

Теперь звуки, на которые я уже настроилась, так отдавались в голове, что я не могла больше ничего разобрать. Я закрыла глаза и сосредоточилась. Спустя некоторое время мне показалось, что я слышу, пусть и не чувствую, шелест далекого ветра. Только потом я осознала, что это голоса, шепотки. Я четко разбирала слова на разных языках, в том числе и понятных мне, и голоса становились все громче, заглушая друг друга.