Водопроводные трубы издали какой-то высокий звук, когда Анна выключила душ. Пение сменилось негромким гудением — темой для похорон, которые им предстояло посетить. Дональд испробовал еще несколько имен, отчаянно стремясь обнаружить хоть что-то. Если понадобится, он станет искать каждую ночь. Не будет спать, пока не найдет ее.

— Тебе нужно в душ перед службой? — спросила Анна из ванной.

Он едва не ответил, что не хочет идти на похоронную службу. Виктора он знал лишь как человека, которого следовало опасаться: седой мужчина, работающий напротив, постоянно наблюдающий, раздающий таблетки, манипулирующий им. Во всяком случае, так заставляла представлять ситуацию паранойя его первой смены.

— Пойду, как есть.

На нем оставался бежевый комбинезон, который ему дали вчера. Он просмотрел еще несколько случайных фотографий, начав поиск с буквы «А». Так какое же у нее другое имя? Дональд боялся, что забудет ее внешность. Или что в его сознании Элен все больше и больше начнет походить на Анну. А такого он допустить не мог.

— Нашел что-нибудь?

Она подошла сзади и потянулась к чему-то на столе. Она обмоталась полотенцем, до середины прикрывающим бедра. Кожа была влажной. Она взяла щетку для волос и, напевая, вернулась в ванную. Дональд забыл ответить. Его тело отреагировало на Анну так, что это наполнило его яростью и чувством вины.

Он напомнил себе, что все еще женат. И останется женатым, пока не узнает, что стало с Элен. Он будет верен ей всегда.

Верность.

Поддавшись внезапному порыву, он поискал имя «Карма».

Один результат. Дональд выпрямился на стуле. Он и не думал, что получится. Имя их собаки — единственного существа, заменявшего ему и Элен ребенка, которого у них никогда не было. Он вывел на экран фотографию.

— Наверное, на похоронах все будут в этих ужасных одеяниях, как думаешь?

Анна прошла мимо стола, застегивая спереди белый комбинезон. Дональд едва заметил это боковым зрением — глаза переполнились слезами. Он прикрыл ладонью рот и почувствовал, как тело содрогается от сдерживаемых рыданий. На мониторе, в квадратике из черных и белых пикселей в центре рабочего удостоверения, он увидел лицо жены.

— Ты будешь готов выходить через пару минут?

Анна снова скрылась в ванной, расчесывая волосы.

Дональд вытер щеки и стал читать, ощущая соль на губах.

Карма Брювер. Перечислялось несколько ее профессий, каждая сопровождалась удостоверением с фотографией. Учитель, директор школы, судья. На каждой фотографии прибавлялось морщинок, но легкая улыбка оставалась неизменной. Он открыл ее файл, внезапно подумав, каково ему было бы в самую первую смену в этом бункере, если бы он мог наблюдать за тем, как складывается ее жизнь в соседнем бункере, а может, даже иногда общаться с ней. Судья. Когда-то она мечтала стать судьей. Пока Анна напевала, Дональд плакал и сквозь завесу слез читал о жизни своей жены — без него.

Замужем. Поначалу это его совсем не насторожило. Конечно, она замужем. За ним. Пока он не прочитал о ее смерти. Ей исполнилось восемьдесят два. Остались муж Рик Брювер и двое детей, Афина и Марс.

Рик Брювер.

Стены и потолок надвинулись. Дональда пробил озноб. Тут были еще фотографии. Он щелкнул по ссылкам и открыл другой файл. Файл ее мужа.

— Мик, — прошептала за его спиной Анна.

Дональд вздрогнул, обернулся и увидел, что она читает из-за его плеча. На его лице высыхали слезы, но ему было все равно. Его лучший друг и его жена. Двое детей. Он повернулся к экрану и открыл файл дочери. Афина. Увидел несколько фотографий, прочитал о нескольких карьерах и этапах ее жизни. У нее оказался точно такой же рот, как у Элен.

— Донни. Не надо, прошу тебя.

Рука на плече. Дональд стряхнул ее и яростно защелках мышкой, быстро сменяя одно фото другим: девочка взрослеет, становясь все больше похожей на Элен, а потом в файле появляются и фото ее детей.

— Донни, — прошептала Анна. — Мы опоздаем на похороны.

Дональд зарыдал. Рыдания сотрясали его так, словно он был тряпичной куклой.

— Опоздал… На сто лет опоздал… — выдохнул он, захлестнутый страданиями.

На экране была внучка — не его внучка. Один щелчок отделял ее от правнучки. Они смотрели на него, и у всех у них были чужие глаза. Не его.

37

На похороны Виктора он пошел каким-то отупевшим. Молча ехал в лифте, потом, ведомый Анной, тупо смотрел, как перед глазами мелькают носки его ботинок. Но то, что он увидел на этаже медиков, вовсе не было похоронами — это было избавление от тела. Останки Виктора уложили обратно в капсулу, потому что у них отсутствовала земля, где можно похоронить мертвых. В первом бункере питались консервированной едой. И после смерти их тела тоже становились консервами.

Дональда представили Эрскину, который по собственной инициативе объяснил, что тело не будет разлагаться. Те же невидимые машины, что позволяют им выжить в процессе замораживания и делают мочу после пробуждения черной, сохранят тело в таком же состоянии, как и при жизни. Не очень-то приятная мысль. Дональд стал смотреть, как человека, которого он знал под именем Виктор, готовят к глубокой заморозке.

Тело уложили на каталку и повезли через зал с рядами капсул. Дональд понял, что этот зал — кладбище. Его окружали ряды тел, и лишь имя едва напоминало о том, что лежит внутри капсулы. Он задумался: в скольких капсулах находятся мертвецы? Кто-то мог умереть во время смены от естественных причин. Кто-то мог сломаться и поступить так же, как Виктор.

Дональд помог уложить тело в капсулу. Провожали Виктора всего пятеро — только те, кто мог знать, как он умер. Необходимо было поддерживать иллюзию, что кто-то остался руководить. Дональд подумал о своей последней работе: как он сидел за столом, держа в руках мифический руль и делая вид, будто чем-то управляет. Турман поцеловал свою ладонь и приложил пальцы к щеке Виктора. Крышка закрылась. Холод в помещении туманил их дыхание.

Другие стали по очереди произносить речи, восхваляющие покойного, но Дональд их не слушал. Мысли его витали далеко: он думал о женщине, которую любил давным-давно. О детях, которых у него никогда не было. Он не плакал, выплакавшись еще в лифте, в утешительных объятиях Анны. Элен умерла почти столетие назад. С этого момента прошло больше времени, чем с тех пор, как он потерял ее за тем холмом, не смог пробиться к ней. Он вспомнил государственный гимн и падающие бомбы. Вспомнил, что там была и его сестра Шарлотта.

Сестра. Его семья.

Дональд знал, что Шарлотта спаслась. И его охватило мощное желание отыскать ее и разбудить, вернуть к жизни любимого человека.

Эрскин произнес заключительные слова. Лишь пятеро пришли скорбеть о человеке, убившем миллиарды. Дональд ощутил рядом присутствие Анны и понял, что похороны стали такими скромными фактически из-за нее. Лишь пятеро присутствующих знали, что в бункере есть разбуженная женщина. Ее отец, доктор Снид, выполнивший эту процедуру, Анна, Эрскин, о котором она отзывалась как о друге, и он сам.