Поправив кобуру с «наганом», я отдал свой ППД одному из бойцов, который до плена тоже был автоматчиком, и сказал:

— В семи километрах от нас находится дорога, обнаруженная разведкой. Наша задача оседлать ее и организовать захват транспорта и оружия противника для последующего задания. Всем все ясно? Тогда в путь. Волков, командуй.

Егорова я, как и в прошлый раз, поставил по хозчасти, отдав под его командование семерых пожилых бойцов, которые у нас находились.

— Товарищ капитан, звук мотора слышно.

Выплюнув уже надоевшую травинку, я повернулся на живот и посмотрел в просвет, где была видна дорога. Пока никого не было, но я терпеливо ждал.

Вдруг из-за поворота дороги выбежала пара бойцов и, сделав определенный знак, метнулась и исчезла в зарослях невысоких кустов, растущих возле обочины.

— Приготовились, едут две машины и мотоцикл! Если машины с солдатами, то пропускаем. Если их мало, то огонь на поражение по солдатам, по машинам не стрелять!

Сбоку защелкали затворы винтовок, карабинов и курки пистолетов. Взведя курок на «нагане», я приготовился.

Вот показался передовой грузовик, за ним второй. Мотоцикл следовал почему-то последним. Проследив за кабиной и кузовами, крикнул:

— Огонь!

Судя по тому, что в кузове было только по паре немецких солдат в сопровождении, они или зачем-то ехали, или что-то везли. Посмотрим что.

Стрелять с расстояния в сорок пять метров из револьвера я посчитал опрометчивым и, прикрываясь деревьями, стал приближаться к вставшим грузовикам.

Тщательно прицелился и выстрелил в ногу одного из немцев, успевшего выскочить из кузова и спрятаться за грузовиком. От попадания пули немец подскочил, и его голова показалась над капотом, дав мне уйму времени прицелиться и спустить курок. Пулеметчик в коляске был убит одним из первых выстрелов, поэтому бойцы перебежками приближались к машинам, стреляя на ходу. Доснарядив патронами барабан, я резко выбежал на дорогу и, забежав за машину, стал расстреливать оставшихся в живых немцев. Только два из них могли оказать мне сопротивление, поэтому их я застрелил первыми, остальные же были тяжело ранены и опасности не представляли, но я на всякий случай добил и их. Подбежавшим бойцам велел собрать оружие и раздать его безоружным, которые терпеливо дожидались нас неподалеку.

Нашими трофеями стали грузовик и мотоцикл, у одной машины было неудачное попадание в двигатель, и он вышел из строя. Велев отбуксировать поврежденный грузовик подальше в лес и замаскировать, стал подсчитывать трофеи и потери. К сожалению, был убит один из бойцов. Мы захватили один пулемет с боезапасом, один автомат, принадлежащий унтеру, девять карабинов и четырнадцать гранат, в самих машинах было пусто, только в одной завалялся под лавкой цинк патронов к карабинам. К сожалению, продовольствия, кроме солдатских пайков, не было, но хоть это.

— Машину и мотоцикл отогнать и оставить неподалеку. Выставить около них охрану, остальным ждать следующих немцев! — скомандовал я Волкову, глядя, как недавно безоружные бойцы примеривают на себя трофейную амуницию.

К вечеру у нас скопилось три грузовика, два мотоцикла, легковушка и немецкая форма. Оружия хватало на всех, был даже запас.

Самым ценным, как я считал, был захват легкового «Опеля» с капитаном СС внутри, ехавшего в сопровождении всего одного мотоцикла.

Форма мне пришлась впору, хотя были видны пулевые дырки в спине.

«Вот гад, не мог просто сдаться, так нет, ему приспичило отстреливаться, а у меня теперь его форма с дырками», — мысленно ворчал я, оглаживая складки.

Старшина, уже одетый в форму фельдфебеля, стоял рядом, держа в руках немецкий карабин.

— Уходить надо, товарищ капитан, как бы немцы не прочухали, где пропадают их машины.

— Да, старшина, пора. Командуй посадку на машины как договорились, — ответил я ему, поправляя нарукавный знак со свастикой, после чего подошел к легковушке и, сев на заднее сиденье, скомандовал бойцу в форме рядового Вермахта: — Поехали, следуй за мотоциклами.

Состав движения колонны я определил так: впереди, в головном дозоре следуют два мотоцикла с пулеметами, потом моя легковушка и грузовики с бойцами. На последнем грузовике пулемет установили таким образом, чтобы он мог отсечь огнем, если нас будут преследовать сзади.

Двигались мы медленно, в основном из-за плохой дороги. Жуя на ходу галеты и запивая их кофе из фляжки офицера, я размышлял о дальнейшем.

— Слушай, Рамиль, как ты думаешь, как отреагирует охрана лагеря, если мы вот так спокойно подъедем к воротам? — спросил я у сопровождающего, передавая ему флягу.

Капитан Сафиуллин, сидящий на переднем сиденье и изображавший моего ординарца в такой же форме СС, только рядового, придерживая портфель Мезенцева, с которым не расставался, отхлебнул кофе и с недоумением ответил:

— Не знаю, подъедем, там видно будет.

— Рамиль, ты же татарин, откуда в тебе это русское авось, а?

— От вас и набрался. За службу я с кем только не общался, так что прилипло.

— Понятно. О, вот и опушка.

Мы выехали из леса и, прибавив скорость, двинулись дальше, оставляя за собой столб пыли, заметный издалека.

— Вот, товарищ капитан, развилка, после нее еще километров шесть — и будет лагерь, — встрепенулся водитель, поворачивая на развилке вправо.

— Понятно, готовимся.

Отстегнув магазин на автомате, я проверил патроны и, защелкнув его обратно, взвел затвор. После чего положил МП на колени и стал ждать.

— Вот и лагерь, — смурным голосом произнес водитель. Видимо, вспомнил, как попал сюда.

— Давай к воротам.

— Понял.

Последний грузовик, как и договаривались, несколько раз дернувшись, заглох, не доехав до ворот метров двести. Оттуда открывался прекрасный вид на три вышки, которые уже брали на прицел через дыры в прорезанном тенте сидевшие в кузове бойцы.

— Начинаем, — приказал я.

Капитан Сафиуллин, выскочив из машины и услужливо согнувшись, открыл мою дверь, придерживая локтем свой МП. Я вылез из машины, щелчком сбил несуществующую пылинку со своего черного рукава и, не обращая внимания на вставшего за моей спиной Рамиля, неспешной походкой направился к воротам, у которых стоял старший поста в звании унтера.

— Герр гауптштурмфюрер, начальник лагеря сейчас подойдет. Пожалуйста, проходите.

«Ни фига себе, он даже документы у меня не проверил!» — ошарашенно подумал я, делая невозмутимое лицо.

Пройдя через открытую калитку на территорию лагеря, я осмотрелся.

«Да, Егоров был прав, это скотный двор с хозпостройками и коровниками, которые превратили в бараки. А вот и начальник лагеря бежит».

— Герр гауптштурмфюрер, добрый день. Что вас привело к нам, очередная проверка?