Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подождав, пока салон транспортника перестанет крутиться, осмотрелся под любопытными взглядами остальных пассажиров, которых кроме меня оказалось около десятка.
Судя по покачиваниям, воздушным ямам и болтавшимся перед моим лицом ногам стрелка-радиста, находящегося в стрелковой люльке и наблюдающего за небом, мы все-таки летим.
За спиной здоровенного старшины с ППД в руках я заметил смутно знакомую фигурку с замотанной челюстью.
«Смотри-ка, и Шкета прихватили», — мысленно удивился я. Наклонившись к фальшмайору, спросил, кивнув на летеху:
— Товарищ майор, а этого зачем взяли?
Несмотря на мой шепелявый вопрос из-за выбитых передних зубов, фальшмайор меня понял:
— Приказ из Москвы. Он сынок Члена Военного Совета, и его художествами решил заняться САМ.
— Сколько я был без сознания?
Фальшмайор показал руками.
«Вот это ни фига себе?! Семь дней! Однако».
Кивнув, что понял, попросил чего-нибудь поесть. Желудок, когда о нем вспомнили, сжался в голодных спазмах. Взяв протянутое мягкое печенье и фляжку запить, стал осторожно жевать. Отпив из фляжки, в которой оказался холодный и подслащенный чай, я машинально пробежался по остаткам зубов и замер. Пройдясь языком еще раз, понял, что над ними кто-то поработал, нет острых торчащих обломков. Удивляло, когда это успели меня так подлечить, что я не замедлил спросить у фальшмайора.
— Да над тобой целая бригада врачей работала. — Он приподнял и показал портфель, лежавший рядом. — Так они такого понаписали… И регенерация повышенная, и анализы странные, чего только в тебе нет. Зубы?.. А, зубы, и над ними поработали. Дантист еще удивился, что у тебя начали отрастать новые.
Пройдясь по зубам еще раз, понял, что фальшмайор прав, те осколки, которые я принял за пеньки, была новая поросль зубов.
Осмысливая новую информацию, я, машинально отхлебывая из фляжки, посмотрел в ближайший иллюминатор. Недалеко висела тройка истребителей сопровождения. Повернувшись к соседу с другой стороны, спросил:
— Мы давно взлетели?
Тот, глянув на наручные командирские часы, ответил:
— Минут двадцать пять назад. Вы как раз очнулись при взлете.
— Понятно.
Устраиваясь на жесткой лавке поудобней, я жадно посмотрел на вещмешок, стоявший у ног соседа, все-таки три печенья мне маловато, хотя я и понимал, что много есть мне нельзя. Печально вздохнув, осмотрел себя, синяки фактически исчезли, одет я был в новенькую командирскую форму без знаков различия и ботинки вместо сапог. Пошевелив пальцами ног, проверил, не жмут ли они. Не жали.
Мои размышления прервали странный треск и крики в салоне. Оторвавшись от изучения обуви, с изумлением увидел ровную строчку дырок, которые пересекали борт. Оглушая нас стрельбой, бил куда-то стрелок-радист.
Я осмотрел повреждения, несколько человек попали под эти отверстия и сейчас сползали на пол, пачкая его темной кровью, среди них я заметил и Шкета. Быстро подсчитав убитых и раненых, определил: убитых трое, считая Шкета, и двое раненых, одному из них оторвало руку, и сейчас сосед накладывал ему жгут.
Появилась новая строчка пулевых отверстий, и появились новые раненые и убитые, стрелок-радист повис в своей люльке, удерживаемый ремнями он стал покачиваться вслед за маневрами самолета, который уходил от немецких истребителей из стороны в сторону.
Выглянув в окно, я увидел в стороне, как четверка «мессеров» схлестнулась с нашим прикрытием, от которого осталось два «ишачка», третьего не было видно. Еще одна пара заходила на нас, пилот резко увел в сторону, но это не избавило нас от новых пробоин. К тому же, когда самолет резко лег набок, меня отшвырнуло в сторону и накрыло телами. Когда через некоторое время я смог выбраться, мы уже летели в нормальном режиме, без всяких выкрутасов. Плюхнувшись рядом с фальшмайором, спросил, стараясь перекричать шум ветра, врывавшегося в пробоины, и рев моторов:
— Что, оторвались?
Сидевший рядом на скамье майор открыл глаза и зло ответил:
— Ушли, как же. В клещи они нас взяли, на свой аэродром ведут!
Быстро выглянув в разбитое окно, я признал правоту фальшмайора, увидев всего в сорока метрах немецкий истребитель, который, уравняв скорость с нашим транспортником, летел рядом. Уверен, с другой стороны такой же конвоир.
— Нужно что-то делать! — крикнул я фальшмайору.
Тот, кивнув, ответил:
— Знаю, думаю пока!
— Да что тут думать? Занять место стрелка-радиста, в немца пальнуть, тут камнем докинуть можно, и уйти в сторону со снижением.
— Хорошо, поговори с пилотом, а мы пока снимем стрелка.
Фальшмайор не чурался работать лично. С помощью еще двух бойцов стал освобождать место стрелка. Я же, покачиваясь, двинулся к пилотам.
Посмотрев на убитого пилота, повернулся ко второму, который управлял самолетом, крепко держа штурвал, и, наклонившись к нему, прокричал прямо в ухо:
— Уйти сможем?
Тот молча показал наверх. Присмотревшись, сквозь слезы, которые выбивал ветер, влетавший в разбитое окно, увидел, что над нами барражируют две пары немецких истребителей. Несколько секунд поразмышляв, я снова склонился к уху летчика и быстро изложил свой план, при этом спросив, где мы находимся.
— Линию фронта пролетели, уже немецкая территория.
— Черт. Ладно, будь наготове.
Вернувшись в салон, я изложил доработанный план, который состоял в том, чтобы шугнуть немца и, уйдя в его сторону, резко сесть на землю. Место стрелка уже занял один из командиров, натянув летные очки, и сейчас осторожно выглядывал, примериваясь. Договорившись, как будем действовать, я вернулся в пилотскую кабину и, похлопав летчика по плечу, сказал, что сейчас начнем.
Выглянув в одно из окон, я увидел дальше по курсу довольно большое озеро в глубине леса. Поэтому, быстро наклонившись к уху летчика, спросил, ткнув в озеро пальцем:
— Там на озере сесть сможешь?
— Да, смогу.
— Хорошо, крикнешь, когда будет пора.
Кивнув, летчик продолжил вести транспортник, который медленно приближался к спасительному озеру. Заметив знак рукой, который подал летчик, я махнул стрелку, внимательно за мной наблюдавшему.
Прогрохотала очередь, и наш транспортник, резко свалившись на правое крыло, пошел вниз. Хорошо, что я держался за скобу, и меня, в отличие от остальных, при жесткой посадке не мотало по салону. Раздался треск и удар о деревья, от которого я со скобой в руке улетел на переборку, которая отделяла пассажирский салон от пилотской кабины. От переборки меня кинуло на пол, и сверху навалился кто-то еще. Крутанувшись, я вылез из-под безвольного тела и, присмотревшись к трупу, понял, что на меня свалилось тело Шкета. Отшвырнув его в сторону, я вскочил и крикнул начавшим шевелиться фигуркам: