— Наконец-то мы вновь встретились, — тёплым и приятным голосом ответил рыжеволосый.

Не став сдерживать себя, Син бросился вперёд и тут же заключил своего друга в крепкие объятия, после чего слёзы из его глаз было невозможно остановить. Он словно был во сне. Голос друга, прозвучавший в тишине, пробудил в нём невероятную нежность и тепло, а само присутствие мальчика разрушило внутри Сина каменную стену, за которой долгие годы скрывались его истинные чувства и эмоции, что раньше он считал непозволительной слабостью. Наконец-то он снова был рядом с Мики, своим верным другом, и это было больше, чем он когда-либо желал.

— Я так рад, — сквозь слёзы говорил Син, уткнувшись лицом в плечо друга.

— Я тоже скучал, — ответил ему Мики, прижав к себе.

Они стояли в объятиях несколько минут. Слёзы Айкавы постепенно утихли, а теперь, уже успокоившись, они молча отпустили друг друга. Рыжий мальчик продолжал лучезарно улыбаться, а вот на лице длинноволосого подростка появилась виноватая мина.

— Мики, я… — хотел начать извиняться он, но оказался неожиданно перебит.

— У нас мало времени, Син, — произнёс ребёнок, чем удивил своего собеседника. — Не думаю, что это место долго продержится.

— Разве это не чистилище? — спросил юный злодей. — Я же умер. О каком времени идёт речь? Ты же пришёл меня забрать с собой, верно?

— Боюсь, что разочарую тебя своим ответом: мы не в чистилище, и ты не умер.

— Но где мы тогда находимся?

— Я и сам не знаю, но предполагаю, что кое-кто решил дать нам шанс немного поговорить.

— Это же бред! — не верил Син. — Я должен был умереть! Ты видел, сколько у меня ран? Любой нормальный человек бы уже умер!

— Но ты не нормальный человек, — улыбнулся Мики. — потому продолжишь жить дальше.

— Но тогда… для чего всё это?

— Тело Ному не позволяло мне поговорить с тобой, ибо у него не было голосовых связок. Сейчас же я могу сказать тебе кое-что важное, — рыжий мальчик выпрямился, посмотрел в глаза другу и благодарно поклонился. — Спасибо тебе, что освободил меня.

— За что ты благодаришь? — сильно удивился длинноволосый. — Это же я обрёк тебя на все эти страдания! Из-за меня ты перенёс столько боли! Меня не за что благодарить! Я виноват в том, что ты стал таким! — слёзы вновь появились на его глазах, и он даже не старался их скрывать.

— Ты не виноват во всём этом, Син, — не согласился со своим другом Мики. — Всё это произошло не по твоей вине. Во всём этом виноват только твой отец — не ты.

— Но…

— Ты спас меня, Син, — стоял на своём рыжий ребёнок. — Спасибо тебе за то, что избавил меня от боли и страданий.

Айкава упал на колени, сжавшись от боли в груди, словно сердце разрывалось на части. Он опустил голову, начав плакать ещё сильнее. В его душе бушевали смешанные чувства: отчаяние, вина, непонимание.

— Я не достоин этих слов! — буквально прокричал в истерике длинноволосый. — Я стал злодеем! Убивал невинных людей! Заставлял их плакать от боли и утраты! Не щадил даже тех, кто помогал мне! Мои руки по локоть в крови! — рыдал он, не останавливаясь. — Пока ты страдал тут по моей вине, я делал то, что ты бы никогда не сделал! Убивал героев! Убивал злодеев! Убивал обычных людей! Даже… даже Всемогущего убил — твоего любимого героя! — сердце и душа его разрывались на части, а дыхание перехватывало, что заставляло чувствовать подростка, будто бы он вот-вот задохнётся. — Если бы в тот день забрали меня, всего этого можно было бы избежать! В тот день должен был умереть я!

Неожиданно Мики тоже упал на колени, после чего заключил своего друга в объятия. Он обнял Сина крепко и нежно, словно пытаясь передать ему своё понимание и поддержку, от чего тот начал рыдать ещё сильнее — громко и истерично.

— Прости, прости меня, Мики! — прерывисто говорил Айкава. — Я подвёл тебя… Стал злодеем… Уничтожил всё, что было для тебя дорого… Убил твоего героя… Прости меня, Мики…

— Мой герой всё ещё жив, — неожиданно заявил рыжеволосый.

— Но я же убил Всемогущего… — не понимал Син.

— Моим героем не был Всемогущий, — отрицательно помотал головой ребёнок, прикрыв глаза. — Моим героем всегда был ты, Син.

От таких слов Айкава аж обомлел. Его тело застыло, дрожь прекратилась, а слёзы внезапно остановились. Всё его сознание погрузилось в состояние шока.

— Что? — только это и смог выдавить из себя он, находясь в этом состоянии.

— Да, ты не ослышался, — подтвердил Мики, улыбнувшись. — Ты всегда был моим героем.

— Но я же… ничего не сделал и ничем не помог…

— Ошибаешься, — не согласился рыжий собеседник. — Только ты был моей главной причиной просыпаться каждый день, и только ты заставлял меня верить в то, что когда-нибудь наши мучения прекратятся. Каждая проведённая минута в том комплексе была для меня адом, но ты… ты помогал выжить в этом аду. Ты… ты стал для меня настоящим братом, Син, и только из-за тебя я не сошёл с ума и не отчаялся. Только благодаря тебе я смог сохранять улыбку до самого конца.

Лицо Мики было умиротворенным, с легкой улыбкой на губах и ясным, спокойным взглядом, который выражал глубокую и искреннюю привязанность к Сину, а также его благодарность ему. Последний же продолжал удивляться каждому услышанному слову, и почему-то от каждого из них ему хотелось плакать ещё сильнее.

— Только тебе удалось, наконец, освободить меня из плена монстра. До тебя ни у кого не хватало на это сил, терпения и выносливости. Все… погибали, но ты выжил, и тебе удалось победить, благодаря чему я теперь… свободен. По-настоящему, — радовался ребёнок. — Мой герой не умер, Син — он сейчас передо мной. И знаешь, я ни тогда, ни сейчас ни капли не жалю о том, что в тот день забрали меня, а не тебя. Наоборот, я рад, что ты смог выжить. Очень рад, — на глазу Мики появилась одинокая слезинка радости.

Через несколько мгновений Мики отпустил Сина и выпрямился, его лицо светилось умиротворением и благодарностью, в то время