Самер тем временем старается выпроводить парня за дверь. Прежде чем уйти, он вновь тискает её в своих объятьях и бесцеремонно лапает за пятую точку. Девчонка тихо хихикает, а мне хочется закатить глаза.

— Самер! — раздражённо окликаю её и стреляю взглядом в дверь.

— Всё, иди, — с улыбкой и не слишком настойчиво просит она парня.

Легонько подталкивает к двери, целует его на прощание много-много раз, а потом, наконец, он всё-таки уходит. Вероятно, преодолевает несколько метров, прежде чем его замечают другие жительницы общежития. В коридоре нарастает такой гул из брани, что становится ясно — вернуться сюда он не рискнёт. Как он вообще сюда пробрался и остался незамеченным?

Отворачиваюсь к шкафу, на губах появляется полуулыбка. Старательно стираю её с лица, потому что, наверное, это подло. Моя ненависть к парням не должна распространяться на окружающих. Самер имеет право на личную жизнь.

Не здесь.

За пределами этой комнаты.

Милфорд, штат Коннектикут, наши дни.

Брайан

Открываю глаза, взгляд спотыкается на красном циферблате часов на прикроватной тумбочке. Восемь утра. Пора выдвигаться.

Скидываю руку, которая покоится на моей груди, и бросаю взгляд на девушку, спящую рядом. Светлые волосы разметались по подушке и почти закрывают лицо, тело целомудренно прикрыто простынёй до подбородка. И это не худший вариант. Осторожно выбираюсь из кровати. Хотя осторожно не получается. Светлая макушка начинает шевелиться, простыня ползёт в сторону, открывая великолепный вид. Девушка не просыпается, а я невольно замираю, залюбовавшись её такими доступными прелестями. Можно вернуться в кровать, разбудить её поцелуями, плавно переходящими в настойчивые ласки. А можно взять её жёстко. Кажется, ей нравилось именно так. Возбуждение выстреливает в пах. Я почти возвращаюсь обратно. Но взгляд вновь цепляется за красный циферблат.

Восемь ноль пять.

Отворачиваюсь от девушки, задвигая свои желания куда подальше. В полдень мне нужно быть в универе. Записаться на дополнительные занятия и получить расписание.

С большим трудом нахожу свои вещи, поспешно влетаю в спортивные штаны, синюю футболку-поло с гербом университета на груди и, присев на край кровати, затягиваю шнурки на кроссовках. Встаю, подхватываю телефон с тумбочки, бросаю последний взгляд на мирно спящую девушку и буквально выпихиваю себя за дверь. Когда ещё мне представится шанс так хорошо провести ночь без каких-либо обязательств и границ? В университете я не завожу близких знакомств с представительницами прекрасного пола, отдавая всё внимание учёбе и спорту. Плавание выжимает из меня все силы, и не сказать, что мне сильно нравится этот вид спорта, только вот выбора у меня особо нет. Либо ты в команде, но со спортивной стипендией, либо ты… берёшь деньги от друзей, а это унизительно. Я, в отличие от них, не имею богатеньких родителей и радужных перспектив на будущее.

Иду по длинному коридору и выхожу в просторный холл. Дорогая мебель, полы, начищенные до блеска — ни следа от вчерашней вечеринки. Киллиан умеет содержать свой дом в полном порядке. Так же как и умеет устраивать эти самые вечеринки. Его дом располагает к безбашенному рандеву, но я не скоро появлюсь здесь.

Пересекая холл, слышу голоса из столовой и сразу направляюсь туда. Раздвижные двери открыты, друзья расположились за круглым столом в патио.

— Ой, кто проснулся, — салютует мне Килл.

Доминик, сидящий рядом с ним, устало потирает глаза. Криса тут нет.

— Спящая красавица никуда не торопится, — словно читая мои мысли, хмыкает Киллиан.

Прохожу к кофеварке, наливаю себе кофе, выхожу в патио и падаю на стул рядом с Домом.

— Ну что, последний год!? — с волнением говорит он нам.

— Последний год, девочки, — в столовую вплывает заспанный Крис в одних трусах. — Есть чего-нибудь пожрать? — громко шлёпая пятками, сразу подходит к холодильнику. Шарит на полках, но там ничего нет. Вчерашняя вечеринка опустошила все запасы семейки Шоу.

— Иди оденься, — советует ему Киллиан, — нам выезжать через двадцать минут.

Килл учится в Лиге Плюща, так когда-то решил его отец. Доминик и Кристиан заканчивают частный университет Нью-Хейвена. Ну а я учусь с ними по соседству в университете Южного Коннектикута, там же в Нью-Хейвене. Ребята должны меня подвезти, потому что у меня нет тачки.

— Время ещё есть, — Крис громко зевает и потягивается. — К тому же я пока не могу вернуться в комнату. Боюсь остаться там ещё на сутки, — он многозначительно играет бровями.

Понятно — в его комнате тоже спит гостья, а может, и не одна.

Васкес наливает большой стакан сока и тоже присаживается за стол.

— За последний год! — поднимает он бокал.

Мы тоже поднимаем. Я смотрю на счастливые лица друзей, но сам не испытываю счастья.

— Ты определился, Брай? — Килл вновь читает мои мысли. Или они просто написаны на моём угрюмом лице.

— Ну не то чтобы, — запускаю пятерню в волосы и взлохмачиваю их. — Останусь в команде, плюс запишусь на философию, например.

— Хороший выбор, — говорит Дом, — просто закончи вуз, бро, а дальше мы всё решим.

Остальные согласно кивают.

И как это, чёрт возьми, унизительно… Подобная реакция друзей была бы на любой факультет, какой бы я ни выбрал, и на любое решение, какое бы я ни принял. Последние три года они возятся со мной как с младенцем. Видят, как я всё больше и больше погружаюсь в себя, превращаясь в угрюмого Брайана. Но не могут вытащить из кокона, который я собственноручно сплёл. И просто соглашаются со мной.

«Эй, а не прыгнуть ли нам с крыши небоскрёба?»

«Конечно, Брайан, для тебя всё, что угодно».

Иногда называть своих друзей просто друзьями у меня язык не поворачивается. Они мои братья, хоть и не по крови.

— Итак, что мы имеем, — Крис задумчиво чешет подбородок. — Крутой спортсмен, — кивает на меня с лучезарной улыбкой, — строительный бизнес, — указывает на Дома.

— Бухучёт, — вставляет Доминик, — в этом году я возьму дополнительные занятия.

— Отлично, — соглашается Васкес, переводя свой взгляд на Киллиана. — Связи с общественностью, — хмыкает. — Ты серьёзно, друган?! Что-то мне подсказывает, что общественность совсем не любит тебя.

— А мне плевать, — Килл упрямо вскидывает подбородок, отчего его новая тату на шее становится ещё виднее.

На его теле почти не осталось места. Он маниакально закрашивает его всё новыми и новыми шедеврами. Мы с друзьями знаем, что это его акция протеста и неподчинения Саймону. Шоу-старшего просто обожает общественность, а Киллиан для них моральный урод. И моего друга это более чем устраивает. Он, словно издеваясь над отцом, выбрал этот курс в самом престижном вузе Америки, хотя мог выбрать что угодно.