туловище голову, со стороны выглядели странно, но были совершенно не хуже постоянного перегара и шмыганья больным перекокаиненным носом, по которым Манина все знали до этого.

К несчастью, в полной мере этим переменам отец-генерал порадоваться не успел. Николай Сергеевич умер спустя неделю после возвращения сына, схватив третий, и последний по счету, инфаркт, с которым сердцу получиновника-полусолдата справиться уже не получилось. Поздний и единственный ребенок в семье Леша Манин стал, таким образом, полусиротой. У него оставалась еще мать, но, увы, при этом тоже тяжелобольная, несколько лет назад помещенная отцом в один из лучших ведомственных санаториев. Забота о ней теперь лежала целиком на Алексее.

После похорон отца Манин изменился еще сильнее, и прежде всего это заметили коллеги. Он избавился от раздражительных барских нотаций, которыми прежде любил изводить подчиненных. Научился держать недовольство в себе, говорил мало и только о работе. Много времени проводил с больной матерью. Другими словами, исполнил мечту покойного отца – повзрослел и остепенился. Что, в совокупности с прошлыми заслугами по делу Заплаточника – Шамана и влиянию оставшихся от отца связей, произвело нужный эффект. Курировать новое статусное дело снова поручили ему. Генеральная прокуратура вновь подмигивала Алексею Николаевичу, маня Манина-младшего распахнутыми в саму себя дверями. Стоило всего лишь не оплошать и в этот раз.

Небольшой зал для заседаний в центральной московской прокуратуре заполнился примерно на три четверти. В президиуме сидел сам Манин и несколько высоких прокурорских чинов. Все остальные – следователи и оперативники – расположились на стульях перед ними, удерживая на коленях раскрытые для служебных пометок блокноты.

Присутствовала тут и Гуляра, по-прежнему работающая в должности помощницы старшего следователя – но только без следователя. Нового начальника взамен «утраченного» в ходе дела Шамана ей так и не назначили.

Гуляра постаралась сесть так, чтобы не мозолить глаза Манину. Они недолюбливали друг друга искренне, давно и взаимно, и девушке не хотелось лишний раз дразнить его мстительную натуру. В памяти жил неприятный эпизод [3]годовой давности, когда их встреча наедине закончилась плохо. А именно: ударом гуляриного колена по манинскому паху и последовавшими за этим угрозами разрушить ее карьеру.

Надо сказать, что впоследствии Алексей Николаевич их так и не осуществил. Может, побоялся – после всего внимания, которое досталось Гуляре, как жертве чуть не упущенного им Заплаточника. Может, позабыл, погрузившись в алкогольно-седативный трип. Может, даже стало стыдно – кто его знает? О переменах в прокуроре после его лечения Гуляра была не очень-то осведомлена, она его помнила таким, каким он был прежде: трусливым, похотливым, завистливым и не особенно умным «папенькиным сынком».

Брифинг по новому маньяку, поднявшийся из президиума Манин начал со слов:

– Позвольте представить нашего нового сотрудника. Он вел дело до передачи его нам в прокуратуру, и вместе с ним перешел к нам сюда. Старший следователь по особо важным делам Андрей Николаевич Бочаров, познакомьтесь.

Из первого ряда встал полноватый, аккуратно причесанный человек, лет сорока пяти, в тонком трикотажном свитере поверх рубашки с галстуком. Лицо его было выбрито до розовых пятен на щеках, украшали его округлую физиономию пухлые красноватые губы и рязанский картофельный нос. Сверху приплюснутую картошку венчали очки в далеко не модной оправе, с толстыми, свидетельствующими о явно проблемном зрении хозяина, стеклами. На ноги, в некотором диссонансе со свитером и галстуком, были надеты беговые кроссовки. Под мышкой Бочаров держал казенную картонную папку средней толщины – видимо, с материалами дела.

– Андрей Николаевич, введите нас в курс событий, пожалуйста, – попросил Манин.

Следователь вышел вперед, занял место чуть в стороне от президиума, раскрыл свою папку и приступил к ознакомлению всех присутствующих с ее страшным содержанием.

Глава 5

Брифинг по маньяку

В любом мегаполисе мира люди пропадают постоянно – такова жизнь многомиллионных муравейников. Московская статистика по «исчезнувшим без вести» печально неутешительна. За год в столице пропадает более пяти тысяч человек (почти треть из них дети), а в одновременном розыске числятся около сотни тысяч душ – суммированных за последние годы.

Причины исчезновений разные, не всегда, кончено, криминальные. Зачастую, отчаявшись найти себя в большом городе, не предупредив никого, люди пытаются устроить свои судьбы где-то еще, в другой части света, уезжая от накопленных на старом месте проблем. Это в лучшем случае. В худшем – с ними происходит то, о чем на брифинге рассказал Бочаров.

В конце июня житель подмосковного города сделал страшную находку – обнаружил три женских тела, утопленных в местном озере.

– По мнению экспертов, смерть наступила около двух, двух с половиной месяцев назад. Ориентировочно, в конце марта, – рассказывал Бочаров, подглядывая нужные детали в папке. – Смерть всех жертв, при этом, наступила или одновременно, или в скором времени друг за другом.

Двух женщин удалось опознать по приметам. Как оказалось, они уже были заявлены в розыск.

– И, что интересно, с интервалом в два месяца, – специально отметил докладчик. – То есть, как минимум, одну жертву не меньше нескольких месяцев держали живой в плену. И только когда их набралось трое, преступником было принято решение избавиться от всех сразу.

В пользу того, что жертвы содержались вместе, говорило и содержимое их желудков – оно было идентичным.

– Что говорит о том, что их кормили одинаково, – пояснил Бочаров. – Как надзиратель кормит в тюрьме пленников, например.

В целом же, расследование пока было на самой начальной стадии, без какого-либо значимого продвижения в установлении истины. Загадок было куда больше, чем установленных фактов.

– Никакой связи между жертвами на данный момент не обнаружено, – продолжал доклад следователь. – Те, чьи личности идентифицированы, пропали в разное время, из разных районов Москвы, между собой знакомы маловероятно. По фактам: некто совершил их похищение, держал в заточении в неизвестном нам месте, а затем убил. Что позволяет классифицировать его как серийного, маниакальной направленности убийцу, и передать дело, как особо важное, на контроль центральной прокуратуре.

– Что насчет сексуального насилия? – задал вопрос один из оперативников.

– На данный момент выясняется, – ответил Бочаров. – Тела пролежали в воде долго. Да к тому же вы знаете, сколько надо ждать очереди на экспертизу. Запрос был оформлен еще в июне, прошло больше месяца…

– Ну, теперь будет быстро, раз дело у нас на контроле, – вмешался со своим словом Манин. – Извините. Продолжайте.

– То, что смерть наступила в марте, позволяет предположить, что гипотетически у произошедшего могут быть свидетели, – продолжил Андрей Бочаров. – Поясню. Лед на озерах и подмосковных реках лежит до конца апреля. Это минимум. Чтобы опустить тела под воду, преступнику была необходима полынья или прорубь.