– А почему?

– Голубей и ворон много стало. Она, видать, в домах гдей-то гнездится. Потому другая птица, опасаясь, в парк перебралась. Хорошая птица, вкусная. Голубиный паштет делаю. Как мушкетер. Даже рогатку завел. Ну, прощевайте, воробьи. Не забудьте к универсаму сбегать. Там еще кастрюльки выкинули, вполне гожие.

Но мы к универсаму за «гожими» кастрюльками не пошли - у нас их дома полно, - а еще немного посидели в засаде.

И не зря! Ближе к вечеру мелькнула в районе двенадцатого этажа большая птичья тень. Но в парк она не полетела, а исчезла где-то меж домов.

Алешка проводил ее взглядом и загадочно произнес:

– Так я и думал…

По-моему, он врет

Еще пару дней мы, оставив свое «гнездо», бродили вокруг немецкой колонии вдоль забора. Поглядывая на открытые по случаю весенней жары окна всех трех домов. И в конце концов привлекли внимание охранников, которые тоже бродили вдоль забора, но внутри, и внимательно на нас поглядывали. Мы - на окна, они - на нас.

С этими охранниками у нас вообще были отношения сложные. Даже если мы просто проходили мимо, они изо всех сил подозревали нас в нехороших намерениях. Делать им было нечего.

В общем, еще два дня мы провели без толку. Никакие совы вокруг немецких домов не крутились, фигуры высшего пилотажа не показывали и золотых вещей не таскали.

Когда дело не дает результата, оно в конце концов наскучит. Так и случилось. Нам надоело слоняться возле немецкой колонии под пристальными взглядами бдительной охраны, и мы «сняли наблюдение».

А зря!

В тот же вечер нас перехватил во дворе Санек, Лешкин одноклассник. Веселый такой пацан, неунывающая личность. И очень интересная. Я уже, кажется, рассказывал как-то о нем. У него две уникальные особенности: все время шнурки развязываются и все время он фантазирует. Видно, просто так, без приключений, жить ему скучно.

И надо еще сказать, что Санек живет в доме, который совсем рядом с немецкими домами.

– Леха! А что я видел! - завопил Санек.

– Сову в клеточку, - проворчал Алешка.

– А вот и нет! Настоящего Карлсона! Он из окошка вылетел. И все при нем: пропеллер за спиной и подтяжка через плечо.

– А денег при нем не было? - серьезно спросил Алешка.

– Сам ты дурак! - обиделся Санек.

…Когда они помирились, Санек взахлеб рассказал, как они с Женькиного балкона бросали водяные бомбы, как попали прямо на крышу Вадькиного «мерса», как тот (Вадька, а не «мерс») орал на них и как вдруг из немецкого дома вылетел Карлсон.

– А куда он полетел, твой Карлсон?

– Как куда? - удивился Санек и взялся завязывать шнурки. И сказал прямо в землю: - Куда ему положено, туда и полетел. На свою крышу. То есть на нашу.

– А в клюве у него ничего не было?

– В каком клюве? Он же Карлсон.

– Ну а… в руках? Что он держал?

– Вроде ничего. Он их вот так раскинул, как крылья. И ногами болтал. А все встречные вороны - от него в разные стороны, с воплями. А самое главное знаешь что? - Санек приблизился к Алешке, осмотрелся, будто великую тайну хотел сообщить, и сказал громким шепотом: - А ведь это в самом деле МОЙ Карлсон!

– Как это твой?

– А так! У меня в детстве игрушка такая была, Карлсон с меня ростом. Он у нас на шкафу все время сидел. А потом пропал. Улетел, значит.

Алешка призадумался. Но ненадолго.

– Санек, у вас чердак запирается?

Тот хитро прищурился.

– Запирается. И отпирается.

– Сходим на крышу?

– А зачем?

– Посмотрим. Где там твой Карлсон живет.

– А я уже лазил. Никто там не живет. Даже голуби разлетелись. - И без всякого вежливого перехода: - А что дашь?

– В лоб, - ответил Алешка.

– Ну, пошли. Только завтра. Мы сегодня вечером с батей выступаем. В переходе.

Это хорошо сказано: выступаем. Отец Санька, безработный слесарь, время от времени приходит в наш переход у метро и играет там на баяне. Зарабатывает. А Санек помогает. Грустная история.

– По-моему, он все врет, - сказал я, когда мы на следующий день пошли к Саньку. - Известный сказочник.

– Врет, конечно, - легко согласился Алешка. - Только не все…

Мы доехали на лифте на двенадцатый этаж, поднялись по пожарной лестнице к двери на чердак. На ней висел большой замок.

– Жаль, - вздохнул Алешка. - Очень жаль такой красивый замок ломать.

Санек опять хитро прищурился, достал что-то из кармана и прижал ладошку к замку. Внутри замка что-то звонко щелкнуло.

– Прошу! - Санек распахнул дверь.

– Здорово! - оценил Алешка. - Магнит?

– Магнит. Это наш Академик придумал. Он на чердаке какой-то опыт производил. Какую-то антенну ладил. А батя ему помогал.

– Фиг с ним, с Академиком, - отмахнулся Алешка. - Пошли на крышу.

На чердаке было скучно - пыльно, мусорно, сумрачно, а на крыше - здорово!

Вольный ветер, дали неоглядные. Виден весь город - до Кремля и обратно. Наш детский сад, куда мы когда-то ходили (сначала я, а потом Алешка). Наша школа, куда мы теперь вместе ходим. Универсам. Станция метро. Отделение милиции. Институт механики. Все такое хорошо известное и в то же время совсем другое, новое, неожиданное. Например, я и не догадывался, что на крыше нашей родной школы столько мусора и барахла: старые санки, конек с ботинком, много застрявших мячиков, бумажных голубей, ходовая часть детской коляски, автомобильная шина - прямо свалка, а не образцовое учебное заведение. С драматическим уклоном.

А вокруг нас, на крыше, столько всего! Торчат телевизионные антенны, растянутые тросиками, в которых нежно поет ветер. Какие-то загадочные надстройки вроде домиков, похожих на собачьи будки, зарешеченные дырки для вентиляции и стока дождевой воды. В общем, было на что посмотреть. И было где спрятаться загадочному Карлсону вместе с его домиком. И запасным аэродромом.

– Ну! - Алешка скрестил на груди руки и повернулся к Саньку. - Показывай!

– Чего показывать-то? - удивился Санек. - Смотри сам.

– Куда твой Карлсон залетел? Где его нора?

Сказал бы уж - гнездо.

– Пошли, - сказал Санек и загромыхал ботинками к самому краю крыши, огороженному проволочным барьерчиком.

Я успел подскочить и ухватить их обоих за шиворот. Санек стал размахивать руками и объяснять.

Сначала он показал на дом напротив:

– Вон там мы стояли с Женькой на ихнем балконе. Где белье висит, видишь? А вон там Вадик проезжал. А вылетел он…