– А можно уху сварить, - мечтательно проговорил Митёк.

– Лучше и то, и другое, - вставил Алешка. - И побольше.

– И без хлеба, - высказался я. - Хлеб мы и дома можем поесть.

– А я бы колбаске порадовался, - снова размечтался Митёк.

– Точно, - согласился папа. - На сковородку ее и яйцами залить.

– Вот только не это! - Митёк даже руками замахал. - Я уже два месяца одними яичницами живу. Скоро кукарекать стану.

И мы еще долго спорили о том, что бы нам такое сделать на ужин.

– Эй! - послышался вдруг из-под горки слабый женский голос. - Я замерзла!

Папа испуганно хлопнул себя ладонью в лоб. У Митька виновато забегали глаза.

– Все вы! - упрекнул нас папа. - Из-за вас маму чуть не забыли. Живо - два кирпича!

– А зачем маме кирпичи? - Алешка удивленно распахнул глаза. - Ей и так нелегко.

Митёк выскочил наружу, подобрал возле дома два кирпича и помчался вниз, к машине. Мы - за ним.

Он подложил кирпичи под колеса и взял маму под руку.

– Не стыдно? - спросила она с упреком.

– А я зато рыбу пожарю, - смущенно пообещал Митёк. И оправдался: - Мы увлеклись. Меню обсуждали.

С папой мама весь вечер не разговаривала. Только за чаем бросила в его адрес:

– Митёк хоть кирпичи принес. А ты?…

Папа опустил голову. Сделал вид, что очень расстроен. Притворяшка!

– Так что, Серега, будем решать с этим Васькой? - быстренько перевел разговор Митёк. - Надо его выручать.

Да, история непростая. Этот Васька украл поросенка. У самого себя. И продал его соседу. Чтобы мотоцикл купить. И - хитрец такой - распилил на сарае дужку замка и вызвал участкового. Будто у него жулики побывали.

– Мошенничество, - сказал папа. - И введение в заблуждение органов милиции.

Но чем дальше шел этот разговор, тем сложнее становилась ситуация. Оказывается, этот Васька с детства мечтал о мотоцикле. Уже давно, лет пятьдесят. И все деньги копил. А его вредная жена Клавдия купила на эти деньги себе шубу.

Васька ее боялся, поэтому смолчал и снова начал копить. Даже свою бензопилу, которой заготавливал на зиму дрова, продал. Но немного не хватало. Вот он и придумал.

– Аферист! - сказал я.

– Дурак! - сказал Алешка.

– Не такой уж он дурак, - возразил я.

– А я не про него, - отозвался Алешка.

«А про кого?» - подумал я.

– Участкового кто вызывал? - спросил Митёк папу.

– Сам Васька и вызвал.

– А заявление о краже кто писал?

– Клавдия.

– Вот! - Митёк поднял палец. - Нужно уговорить Клавдию забрать заявление.

– Бесполезно, - отмахнулся папа. - Железная баба, то есть женщина.

– Нужно послать к ней обаятельного человека, - сказала мама.

– Алешку? - спросил Митёк.

– Его маму, - сказал папа.

Мама открыла было рот, но возражать не стала. Кто ж будет возражать, если его обзывают обаятельным человеком.

– Ты поговоришь с ней по душам, - посоветовал папа.

– Точно! - вскочил Алешка. - И пожалуешься, что тебя заставили два часа грузовую машину с кирпичами на горке удерживать. Женщины любят друг другу на своих мужей жаловаться.

Митёк хмыкнул:

– Откуда ты знаешь?

– От папы с мамой, - не смутился Алешка.

– А что с Василием будем делать? - поспешил папа.

Алешка и тут не растерялся:

– Надо отдать ему мотоцикл. Который в сарае стоит. Пусть порадуется. - И пояснил, чтобы Митёк не расстроился: - Все равно он у вас не заводится. Не жалко.

– А что? - поскреб бороду Митёк Лосев. - Это мысль. Как говорится, устами младенца…

– Мед бы пить, - закончил за него Алешка.

– Я другое хотел сказать, - растерялся Митёк. - Но твой намек понял. Завтра из любимого улья рамочку с медом выну. У меня знаешь какие пчелы?

Ну и тут он начал расхваливать своих пчел. Какие они трудолюбивые, какой хороший мед делают, как они его - Митька - любят. Он, наверное, так своими книгами не хвастался, как умом своих пчел.

А про трагическую записку из бутылки никто почему-то не вспомнил.

И про полуживую рыбу тоже.

Гречневый мед

На следующее утро мы выкатили из сарая мотоцикл, подкачали шины.

Митёк оседлал мотоцикл, мама отважно села на заднее сиденье.

– Отставить! - вдруг железным голосом скомандовал папа. - Без шлема я ее не отпущу. Да еще под горку. - И добавил для убедительности: - Я все-таки милиционер.

Митёк беспомощно обернулся.

– А у меня второго шлема нет, - растерянно оправдался писатель.

– Щаз! - спохватился Алешка и умчался в дом.

– Он сейчас дырявую кастрюльку принесет, - испугалась мама.

Но она в этот раз Алешку недооценила. Он примчался с солдатской каской со звездой из кабинета Лосева.

– Во!

Мама с удовольствием надела каску, застегнула под подбородком ремешок и достала из кармана зеркальце:

– Как?

– Блеск! - сказал Алешка. - Автомат возьмешь?

– Не стоит - Клавдия меня испугается.

– Так ей и надо, - сказал Митёк. - Поехали.

Мотоцикл мягко тронулся и беззвучно, как безмоторный велосипед, покатился вниз. Все быстрее и быстрее. Мамины волосы тут же выбились из-под каски и летели у нее за спиной, как красивое золотистое облако.

– Здорово! - сказал Алешка. - Как партизанка на коне.

– Ну-ну, - буркнул папа.

Вернулись они довольно скоро. Все втроем. На одном тракторе. Которым управлял благодарный Васька. Точнее - Василий. Он был почти уже старик. Но очень прыткий. Остановил трактор возле машины. Спрыгнул на землю, помог спуститься маме и тут же поднял у машины капот.

– Занятно, - сказал он задумчиво.

А после этого, не оборачиваясь, только протягивал назад руку и командовал Митьку:

– Ключ на восемь. Торцовый на двенадцать. Отвертку. Шпильку.

– У меня нет, - сказала мама.

– Ну и не надо, - покладисто согласился Василий. - Заводи, Митрий!

Митёк вставил спереди кривую заводную ручку и резко ее крутанул. Машина послушно взревела.

– Ладно, - сказал Митек и что-то еще подкрутил.