Эти двое успевали. Для них въезд в пешеходную зону был открыт. И они намеревались исправить допущенную ошибку.

Улица, где всё происходило, была примерно пять метров в ширину, вся выложенная булыжником, без тротуаров или каких-либо сооружений. Ни столбов, ни скамеек, ни афишных тумб, за которые можно было бы спрятаться. Прохожих — раз, два и обчелся, к тому же в противоположных концах улицы. До входа в банк оставалось шагов семь, однако, даже перейдя на бег, Ксюша не успевала опередить рыжебородого, приближавшегося с той стороны.

Одной рукой он держал руль а вторую вытянул, готовясь схватить ремень сумки. Его волосы и борода развевались от встречного ветра, образуя нечто вроде огненного ореола. Они были настоящими, как и обладатель.

За доли секунды до сближения Ксюша подняла ногу, согнутую в колене и резко выбросила ее вперед. Удар пришелся по переднему колесу. Велосипед изменив траекторию, врезался во второй байк, на котором мчался размалеванный тип в коже и заклепках.

Прохожие вытянули шеи, услышав лязг и крики, нарушившие покой средневековой улочки. Увидев, что рыжий раскорячился, собираясь подняться на ноги, Ксюша изо всех сил огрела его сумкой по голове. Бренча железом, рыжий завалился на черного, лезущего из-под велосипедов.

Не теряя времени, Ксюша устремилась ко входу в банк.

Ее подвела массивная, старомодная дверь, открывающаяся не наружу, как решила беглянка, а внутрь.

Того времени, что она дергала на себя бронзовую ручку, грабителю в черном хватило, чтобы выбраться из завала и облапить ее обеими руками.

И снова, демонстрируя завидную быстроту и точность реакции, Ксюша, вместо того, чтобы вырываться или звать на помощь, впечатала узкий каблук в стопу нападающего.

Издав нечленораздельный вопль, он разжал руки. Ксюша с силой толкнула его в грудь. Потеряв равновесие, тот полетел с крыльца на камни.

Показав ему средний палец, Ксюша толкнула дверь и вошла в банк.

— Я вызвал полицию, фрау, — сообщил охранник в форменной рубашке с вензелем на нагрудном кармане.

Оказывается, он наблюдал за сценой через видеокамеру, но не вмешивался, поскольку это не входило в его обязанности.

«Европейцы, мать вашу», — сердито подумала Ксюша.

— Отмените вызов, пожалуйста, — попросила она.

— Почему? — удивился охранник банка.

— Они ведь уже удрали, верно?

Он заглянул в монитор и утвердительно кивнул:

— Да, там уже никого нет.

— Тогда и полиция ни к чему, — пояснила Ксюша. — Меня ведь не ограбили и не причинили вреда, так что всё в порядке. Не хочу зря терять время. Прямо из банка я отправляюсь в аэропорт. Времени мало, понимаете?

— Да, фрау, конечно, — согласился охранник, который, как все голландцы, знал цену времени.

— Тогда отменяйте вызов и проводите меня к управляющему, — сказала Ксюша и добавила обязательную в Европе приставку: — Пожалуйста.

Он подчинился, но, прежде чем открыть перед ней дверь в кабинет начальника, попросил показать сумку.

— Такой порядок, — виновато улыбнулся он. — Прошу простить меня, фрау.

Улыбка сползла с его лица, когда Ксюша продемонстрировала, что принесла в своей сумке.

Служащие банка за стеклами и двое посетителей тоже смотрели на нее во все глаза. Наслаждаясь всеобщим вниманием, Ксюша гордо прошагала своими потрясающими ногами и скрылась за дверью управляющего.

Давид Грызлин стоял на краю бассейна, готовясь сигануть в подогретую воду. Он терпеть не мог холодную. В детстве он часто мерз и всегда старался обогревать пространство вокруг себя.

— Давай с вышки, па, — предложил Леонид.

Он уже проплыл свои обязательные триста пятьдесят метров, но не спешил покидать бассейн. У него был к отцу разговор, который лучше было провести в неформальной, доверительной обстановке.

Давид задрал голову.

— Давненько я не прыгал с вышек, — сказал он.

— Тем более, — подзадорил его Леонид.

Они находились в бассейне одни. За стеклянными стенами свирепел июльский зной, а в крытом стеклянном помещении сохранялась температура +27 по Цельсию. Жару Давид не любил, как и холод. А с его деньгами было глупо подчиняться капризам природы.

— Ладно, — согласился он. — Полезли.

Оба неторопливо поднялись по винтовой лестнице на площадку, вознесшуюся на семиметровую высоту над голубой водной гладью.

— Так что ты мне хотел сказать, сын? — спросил Давид. — Какая просьба у тебя?

Леонид, примеривавшийся к прыжку, покачнулся на шатком трамплине.

— С чего ты взял, папа? — пробормотал он не оборачиваясь.

— Я тебя знаю как облупленного. Ты и в детстве действовал точно так же. Выманивал меня на прогулку или в кино, а там начинал клянчить что-нибудь. Скутер, ноутбук новый. Психолог, да?

Уходя от ответа, Леонид слегка присел, заведя руки за спину. Он был худой, с небольшим животиком и покатыми плечами, но плавал превосходно и чувствовал себя в воде, как рыба.

Трамплин ухнул, подбросив Леонида. На мгновение он завис в воздухе, перевернулся там головой вниз и пропал из виду. Снизу раздался плеск.

Чтобы сын не успел вынырнуть и посмотреть вверх, Давид поспешно стал на край бетона и прыгнул «солдатиком». Таким образом он и отцовский авторитет не уронил, и себя напрасному риску не подвергал. Иногда умение выглядеть и держаться молодо играет злую шутку с людьми преклонных лет. Окружающие забывают об их возрасте и подбивают на разные ненужные авантюры.

Давид опасался нырять «ласточкой». В прошлый раз попробовал и так приложился животом об воду, что чуть не задохнулся. А ведь могло и сердце отказать. Оно в последние два года у Давида часто пошаливало. Он никому не говорил. Твердо решил пройти полное медицинское обследование в Швейцарии, но отложил поездку на осень. Сперва нужно было посвятить Ксюшу в те тонкости бизнеса, о которых она пока не знала. Теперь можно. Столько проверок выдержала, столько раз свою преданность доказала. А кроме того, ума, воли и отваги в этой женщине столько, что половины хватило бы Леониду, чтобы настоящим мужиком стать. Только такие качества не передаются. Их в себе взращивать нужно.

Вынырнув, Давид увидел перед собой мокрую, усмехающуюся физиономию сына, волосики которого разделились в воде на прямой пробор, придавая ему сходство с намасленным приказчиком или купчишкой из прошлого.

— Видал, как я? — гордо спросил он.

Помогая себе пальцами, Давид выдул из носа набравшуюся туда воду.

— Да, ныряешь ты здорово, — признал он.