— Я думал, это вы…

— Я ехала без превышения. Я вообще законопослушна. Это такие лихачи, как вы!.. — Оглядела машину. Закатила глаза. — И что теперь делать?

— Ничего страшного. Это только бампер. Ну, может быть, еще радиатор…

Потому что-то течет, капает на асфальт, собираясь быстрой лужицей. Но зачем ее пугать до приезда гаишников? Она и так на взводе.

— Заберите ваш платок. — Сунула в руку окровавленный платок.

Скомкать его, выбросить.

Но, как ни странно, полегчало. В душе. Отодвинулись куда-то сиюминутные проблемы. Не до них теперь. Клин клином вышибло. С боковой дороги!

Дама, прихрамывая, обошла вокруг машину. Показала возмущенно.

— Каблук вот тоже!.. Туфли новые! Что теперь делать?

— Вы про туфли?

— Я про все!

— ДПС ждать. Вы застрахованы?

Села в машину. Повела зябко плечами. Включила обогреватель.

— Не надо, выключите!

— Это почему не надо? Что вы мне указываете? Я замерзла!

— У вас радиатор пробит. Лучше заглушите двигатель.

Дама посмотрела на стрелку термометра, которая резво поползла вправо.

— Зачем?

— Движок запорите.

— Да?

Повернула, выдернула ключ зажигания.

— Вы можете пересесть ко мне. У меня в машине тепло.

— Спасибо, нет. У меня муж ревнивый. И если приедет… А он приедет… Мне еще вас только не хватало. Мне одной машины довольно будет! — Оглянулась вокруг. — Мне в порядок себя привести надо. Не могу же я в крови. Там, кажется, ресторан?

Чуть в стороне, за перекрестком, действительно был ресторан, который весело отблескивал разноцветными огнями.

— Я туда.

Сделала шаг, споткнулась. Скинула сломанную туфельку. И другую. Отшвырнула далеко. Пошла босиком. Сказала зло, сверкнув глазами:

— За туфли и колготки вы мне отдельно ответите!

Пошла прямо по лужам, разбрызгивая воду.

Надо догнать ее, хоть как-то успокоить. Побежал, взял под руку.

— Давайте я помогу вам.

— Чем? Ботинки свои дадите, сорок пятого размера? Или штаны? Спасибо, как-нибудь сама доковыляю. Вы уже все, что возможно, — сделали!

Но руку не выдернула, оперлась. Хромает. Значит, дело не только в сломанной туфле. Что плохо. Не дай бог, что-нибудь повредила…

Зашли в ресторан. Бармен вскинул глаза. Женщина босиком! При вполне себе импозантном мужчине. Но босиком. И лицо в крови. Что у них произошло?

— Где у вас здесь туалет? — резко спросила дама.

— Какой? — растерялся бармен.

— Женский! Ну не мужской же. Мужской вон ему… понадобится, когда он с мужем моим познакомится… Когда я ему про машину скажу, которую три месяца назад… — Оттолкнув «кавалера», зашагала в сторону туалета. В одних колготках.

А все равно — легче…

Даже если муж приедет разборки чинить. Даже если он с претензиями за машину, туфли, колготки и разбитое лицо жены. Это всего лишь деньги, причем не самые большие! Лучше так, чем бесконечно думать, почему не других, почему именно тебя, за какие такие грехи. Лучше от мелких внешних проблем отбиваться, чем самого себя поедом жрать.

Лучше так! Это все-таки передышка…

Мужчина улыбнулся чему-то, сел.

— Можно мне кофе? Есть у вас кофе? — Посмотрел в сторону туалетов, в сторону ушедшей дамы. — Дайте два…

Кабинет следователя. Восемь суток спустя после происшествия. Допрос Александра Андреевича Грушина

— Здравствуйте, Александр Андреевич.

— Добрый день.

— Присаживайтесь… Насколько я знаю, вы были самым близким другом покойного Игоря Олеговича?

— Не уверен, что самым… Но мы действительно дружили. Хотя Игорь со многими дружил, он был очень открытым и компанейским человеком.

— Когда вы с ним познакомились?

— Без малого год. Но сошлись сразу. Я же говорю, он был очень легким в общении человеком. Сразу находил со всеми контакт. Ну и я тоже не бука.

— Вы с ним часто встречались?

— Нет, не очень. Современная жизнь не располагает — дела, заботы, проблемы. Ни на что времени не остается. Но созванивались довольно регулярно.

— В последнее время вы не замечали в его поведении каких-либо странностей? Может, он был чем-то обеспокоен, озабочен? Какие-нибудь проблемы?

— У нас у всех какие-нибудь проблемы. Думаю, даже у вас. Людей без проблем не бывает.

— То есть что-то его тревожило?

— Наверное. Но я об этом ничего не знаю. Он вообще своими проблемами никого не озадачивал. Иначе перестал бы быть «легким» человеком. Знаете, есть такие типы, которые истолковывают дружбу как повод поплакаться в жилетку. Придут и начинают вываливать свои горести: и то у них не то, и это не так, и на службе, и дома, и теща, и кошка, и дождь на улице. Нагоняют тоску. Главное, помочь им все равно ничем невозможно, а выслушивать приходится. Игорь был не такой — ни о чем таком не рассказывал.

— А почему они расстались с женой?

— Не знаю. Вроде хорошо жили — душа в душу. А потом — развод.

— То есть вы ничего не знали, не видели, не слышали, не догадывались?

— Не хотел бы вас разочаровывать, но это так. Не слышал, не видел, а догадки строить — это вообще не ко мне.

Следователь внимательно посмотрел на Александра.

— Интересная у вас дружба — очень. Когда вы ничего о своем приятеле не знаете. Как будто он чистый лист бумаги.

— Ну, так уж получается, — развел руками Александр. — Я ведь понимаю, вам что-нибудь такое, из корзинки с грязным бельем хочется вытащить, чтобы здесь на столе разложить, перетряхнуть и в протокол вписать. Только нет у меня для вас ничего такого. Сожалею. Я грязное белье не люблю, я чистое предпочитаю.

И широко и обаятельно улыбнулся.

— Хочу вам сказать, что я не ради своего удовольствия в чужих корзинках копаюсь. Ваш друг погиб. Застрелился. И это при всем при том, что, по вашему мнению, у него не было никаких проблем, что он был жизнерадостен и позитивен. Только не понятно, зачем он тогда себе полголовы из ружья снес? От избытка счастья?

— Не знаю, — пожал плечами Александр. — Для всех нас его смерть была настоящим шоком. Никто не ожидал.

— А коли так, коли вы ничего не знаете, позвольте мне в грязное бельишко по локоть, чтобы в той корзинке истину сыскать. Потому что не все здесь просто… Точнее, все очень не просто!

Эпизод девятый. Восемь месяцев и пять дней до происшествия