— Интересно, что дальше? — негромко произнес командир корабля.

— На ум приходит слово «карантин», — отозвался второй пилот.

— Что ж, лучше перестраховаться.

— Кто-нибудь знает, сколько все это продлится? — спросила Джуди.

Второй пилот покачал головой.

— Может быть, они оставят только тех, кто сидел близко с этим парнем или контактировал с ним, — предположил он.

— Спасибо, успокоил, — уныло отозвалась Джуди.

— Да ладно, Джуд, все будет хорошо! Еще успеем в дневных новостях послушать о нашем происшествии, — улыбнулся второй пилот.

— Вообще-то я могла заразиться, — возразила стюардесса.

— Вы обе вели себя отлично и здорово справились с ситуацией, — обратился командир к Джуди и Кэрол. — Нелегко вам пришлось…

— Хотела бы я ответить «ничего особенного», — сказала Джуди, — но, по-моему, это было одно из худших переживаний в моей жизни. Такое ощущение, что у него текла кровь отовсюду.

— Точно, — поддакнула Кэрол. — Когда-то я собиралась стать медсестрой, а теперь очень рада, что передумала. Катать тележки с пациентами еще куда ни шло, но если каждый день иметь дело с таким… нет, спасибо!

Пассажиров, которые не контактировали с Барклаем до или во время полета, отпустили домой, записав их домашний адрес и обязав обращаться к врачу при малейших признаках недомогания. Тех, кто сидел недалеко от Барклая, поместили в больницу на карантин, который власти назвали «разумной мерой предосторожности». В этой группе оказались также две стюардессы и доктор Джоффрей Палмер, всего двадцать шесть человек.

Хэмфри Барклай умер четыре дня спустя. Лихорадка не отпускала его до самого конца, и он так и не узнал, что находился «под колпаком» в изоляции, в специальном отделении больницы, где медсестры в «скафандрах» постарались максимально облегчить его последние часы в этом мире. Он не увидел перед смертью жену, двух дочерей, своих родителей и до смерти перепуганных родственников со стороны жены — по причине строгого запрета пропускать в отделение посетителей. Ему так и не представилась возможность передать свой отчет по Нданге начальству в Министерстве иностранных дел, но его смерть была красноречивее всяких слов.

Старшая стюардесса Джуди Миллс умерла через восемь дней после Барклая, еще через день после нее умерла миссис Салли Мортон, пассажирка, сидевшая рядом с ним, а еще два дня спустя скончался доктор Джоффрей Палмер. Врачи очень опасались за жизнь Кэрол Бэйн, когда она почувствовала себя плохо, но это оказалось банальной простудой. Джоффрей Палмер был последним погибшим из находившихся в самолете, но не последней жертвой вируса. Одна из медсестер, ухаживавших за Барклаем, заразилась, несмотря на защитную одежду, и также скончалась.

«Африканский вирус-убийца остановлен!» — радостно объявляла газета «Таймс». Она сообщала, что случаев заражения больше не было и не ожидалось, и по словам работников здравоохранения, ситуация была под контролем. Однако пресса продолжала ежедневную атаку на читателей, некоторые газеты предсказывали эпидемию, которая прокатится по столице подобно бубонной чуме семнадцатого века. Более серьезные издания обращали внимание на то, насколько просто в наши дни вирус, притаившийся в самом сердце африканских джунглей, может оказаться в западном мире, воспользовавшись преимуществами высокоскоростного путешествия по воздуху.

Относительно небольшие потери и быстрое ограничение вируса поставило в довольно глупое положение газеты, сделавшие ставку на более грозный сценарий, хотя одна из них ловко переключилась на агрессивные требования выяснить, что это был за вирус. Читатели, утверждала газета, «имеют право знать». Это был аспект, который другие издания упустили, потому что официального заявления властей о природе вируса действительно не было. Впрочем, никто особо и не требовал этой информации. «Новая африканская болезнь», как называли ее в прессе, не особо заботила читателей, живущих в Чингфорде или Сербитоне.[2]

* * *

Министерство иностранных дел Великобритании, Лондон

— Знаете, а ведь они правы, — заговорил сэр Брюс Коллинз, откладывая газету. — Мы до сих пор не знаем природы вируса, который убил беднягу Барклая и остальных.

— По-моему, все уверены, что это лихорадка Эбола, сэр, — отозвался один из восьми человек, сидевших вокруг стола.

— Это было и остается предположением, — сказал Коллинз. — Вполне возможно, оно верное, учитывая все симптомы, но у нас еще нет официального заключения лаборатории.

— Да, ученые что-то не торопятся…

— Насколько я знаю, они могут работать с такими вирусами только в условиях четвертого уровня биологической защиты. С образцами сейчас работают специалисты в Портон-Дауне.[3]Однако мы уже сейчас должны решить, допустим ли визит министра иностранных дел в Ндангу.

— Не считаю это возможным в сложившихся обстоятельствах, — высказался один из присутствующих, в ответ на его слова послышался согласный гул.

— Должен напомнить вам, что эта поездка очень важна для нас и Нданги, джентльмены. Ее властям нужна респектабельность, которую предоставит им этот визит, а нам, в свою очередь, нужен доступ к их взлетной полосе на юге и другим близлежащим объектам. Если мы отменим визит, власти Нданги могут просто аннулировать соглашение.

— Но они наверняка понимают, что такой визит невозможен во время вспышки подобного заболевания.

— В этом-то все и дело, — вздохнул Коллинз. — Они заявляют, что на территории страны нет никакой вспышки. Власти Нданги утверждают, что за последние два года в их стране не было зарегистрировано ни одного случая заболевания лихорадкой Эбола или другой геморрагической лихорадкой.

— Но они должны быть, иначе откуда бедняга Барклай мог подхватить вирус? Ведь заражение происходит от инфицированного человека, разве не так?

— Или от больной обезьяны, насколько я понимаю.

— Не могу представить себе Барклая, общающегося с обезьяной во время своего визита…

— Что ж, тогда мы оказываемся в тупике, — подытожил Коллинз.

— Власти Нданги наверняка лгут!

— Должен признать, такая мысль тоже приходила мне в голову, — кивнул Коллинз. — В связи с этим я послал запрос в ВОЗ. У них не зафиксировано случаев геморрагической лихорадки в Нданге за последний год.

— Может быть, старина Барклай прогулялся по Африке… на свое усмотрение? — предположил кто-то.

— Об этом я тоже думал, — согласился Коллинз, — но я читал его дневник. У него не было времени играть в туриста. Кроме того, в странах, граничащих с Ндангой, тоже не было случаев заболевания лихорадкой за последние полгода.

— А как насчет контакта с носителем инфекции?