что где-то растет мой ребенок? – вновь почувствовал, как нервы сдают. – К тому же я буду знать: где именно и у кого!

– Судя по вашим словам, вы не исключаете возможность, что дети у вас могут быть где-то на просторах нашей с вами необъятной Родины, о чем вам просто неизвестно, – мельком заглянула она в «резюме», а после перевела на меня серьезный взгляд. – Павел, давайте откровенно: вы хотите детей?

– Что? – растерялся я от резкого и неожиданного вопроса, но под темным и внимательным взглядом, отчего-то не решился солгать. – Я не задумывался, но не думаю, что готов стать отцом.

– Тогда вас должно порадовать, что я не настаиваю на вашем отцовстве. Именно отцовстве, – добавила она. – С воспитанием, содержанием и ответственностью, сопутствующему статусу «отца». Все это я беру на себя.

– А как же ваш жених?

– Жених? – моргнула она с таким искренним удивлением, отчего я на секунду усомнился и подумал, что Лика что-то напутала. Но все же добавил:

– Сестра упоминала, что у вас вскоре состоится свадьба с одним из акционеров фирмы.

– Ах, это, – кивнула она и слегка нахмурилась. – Об этом не стоит беспокоиться. С некоторых пор информация неактуальна, – слабо улыбнулась Светлана, но было видно, что тема ей неприятна. – Но вернемся к главному. Есть ли какие-то вопросы по существу, а не эмоциональные восклицания? – прочистила Светлана горло.

– Если я соглашусь, как это повлияет на дело? Лика сохранит за собой место?

– Разумеется, нет, – подняла девушка брови и издевательски усмехнулась, скривив красивые губы, словно я сказал несусветную чушь. Вероятно, так и было по ее мнению. – Она себя скомпрометировала. Подобные сотрудники мне не нужны! Если вы согласитесь, я подарю ей отсрочку. Она напишет мне расписку, обязуется содействовать внутреннему следствию. Параллельно будет уволена, но по собственному желанию, – весомо подняв палец вверх, заметила девушка. – Я подарю ей два месяца отсрочки. Если за это время деньги будут возвращены, ваша сестра сможет избежать уголовной ответственности. Если нет, я буду вынуждена обратиться в прокуратуру, и тогда следствием займутся компетентные органы, со всеми вытекающими.

– Но это нечестно! – попытался я возмутиться. Но не знал, как сформулировать свое негодование, относительно того, что в случае неудачи Лика останется у разбитого корыта, а Светлана с… беременностью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Павел, если вы такой поборник честности и морали, я могу предложить вам найти сестре хорошего адвоката. Потому что уже завтра, следуя правилам и долгу чести, я буду вынуждена отправиться в прокуратуру. Вы хотите такой честности? – внимательно посмотрев мне в глаза, уточнила стерва и снисходительно приподняла одну бровь. Поразительно, как такими скупыми выражениями мимики она способна вывести собеседника из себя! – Должна вновь напомнить, что, пойдя вам навстречу и великодушно даря данную отсрочку, за которую ваша сестра, если она невиновна, может избежать привлечения к уголовной ответственности, страдаю в основном – я. А именно, мой капитал, нервы и время. Внутреннее расследование будет весьма проблематичным, чтобы не подключать к этому делу законников. И за подобные траты я прошу лишь о незначительной услуге. Лично вам это будет стоить… полчаса времени – максимум, – прикинула она, сумев избежать главного обозначения процесса сбора «биоматериала», отчего я вновь ощутил, как становится жарко от прилившей к шее крови, и нервно потер вспотевшее лицо. – Так о какой честности идет речь?

– Что от меня требуется? – опустив голову, чтобы скрыть собственное бешенство от собственного бессилия, спросил я.

– Для начала, договор о неразглашении, – уже другим, более бодрым и деловым голосом начала Светлана и завозилась в документации на своем столе. – Завтра прошу с самого утра приехать по данному адресу в клинику для сдачи анализов.

– Зачем? – взял я предложенную визитку дорогой частной клиники.

– Обычная формальность. Я должна убедиться, что суррогатный отец моего ребенка так же здоров, как выглядит внешне. Хочу сразу исключить все возможные риски и удостовериться, что детей вы иметь можете.

Очередная волна жара нахлынула, а я невольно сжал руки в кулаки и закусил щеку изнутри зубами, чтобы сдержать ругательство.

– Если все будет хорошо, мы заключим с вами стандартный договор на отказ от претензий на будущего ребенка. Так же получите от меня расписку, где я обязуюсь выполнить все мною обещанное и в течение двух месяцев с сегодняшнего дня, – протянула она, заглянув в свой компьютер с чем-то сверяясь. – не разглашать причастность вашей сестры к пропаже крупной суммы. Так же я беру на себя все расходы по внутреннему расследованию.

– А если я окажусь неподходящим кандидатом? – глухо произнес я, потерянным взглядом разглядывая визитку перед собой.

– Лучше бы для вас и вашей сестры оказаться подходящим, – холодно произнесла Светлана, а после послышался звук работающего принтера и мне протянули договор о неразглашении.

* * *

Я ждал в коридоре поликлиники появление врача и оглашение результатов анализов уже минут двадцать, смотря в стену напротив в какой-то прострации. Учитывая, что ночь я практически не спал из-за мешающих мыслей, сейчас сонливости по-прежнему не ощущал к моему удивлению, несмотря на непрекращающуюся апатию и даже странное онемение.

Всю ночь я провел в мыслях, одна другой страшнее. В воспоминаниях из нашего с Ликой детства, о том, как обещал оберегать, несмотря ни на что. Отец оставил наше многодетное семейство, когда Лика была совсем малышкой, потому я с Яной – средней сестрой – были для Лики больше опекунами, чем старшими братом и сестрой. Вероятно, это и повлияло на то, что со временем мы так и не стали друзьями, часто спорили, ругались, а мои попытки повлиять на уже взрослую Анжелику воспринимались в штыки. Яна была более радикальной и считала, что лишь набив собственные «шишки» Лика научится жизни и самоустранилась, выскочив замуж.

И все же, Лика – моя сестра. Могу ли я оставить ее с подобной проблемой разбираться самостоятельно? Особенно, когда она, в кой-то веки, сама пришла с ней ко мне за помощью?

Занятый этими мыслями, утром, встав с постели, в которой так и не сомкнул глаз, собрался и приехал к назначенному времени по выданному адресу. Находясь в той же самой прострации, следовал всем инструкциям, прошел осмотр, сдал все возможные, как мне кажется, анализы, которые едва ли уступали проверкам на допинг на олимпиадах. Даже самые унизительные анализы.