его здоровье. Тетя, конечно, догадывалась, что муж серьезно болен, но он отмахивался от тяжелых разговоров на эту тему и переводил их в шутку.

— Как же я проголодался, — пожаловался Тобиас, отвлекая жену. — Ты что-нибудь приготовила нам, дорогая?

— Конечно! Суп из свиных ушей! — гордо заявила тетушка.

Мина незаметно сморщила нос. Готовила тетушка Кур, откровенно говоря, отвратительно, и Мина давно взяла на себя эту обязанность. Но теперь, когда придется ходить с утра на работу, обеды у них будут… не очень.

— О, свиные уши! — изобразил восхищение Тобиас. — Давненько нам не перепадал такой деликатес.

— Заходил мясник, — нехотя растолковала Кур. — Он потребовал долг за прошлый месяц.

Тобиас нахмурился от этих слов.

— Мы договорились, что я отдам его в конце весны.

— Но он был очень обеспокоен твоим видом, дорогой. Решил, что мы истратим все деньги на лекарства, и ему ничего не достанется, — виновато объяснила тетушка.

Она не стала рассказывать, как неприятно было слушать очень громкий голос этого невоспитанного мужлана, который буквально напал на неё в ее же доме. Он отказывался уходить до тех пор, пока не получит свои монеты. Сам стоял в проходе, не желая заходить в дом, где живет проклятая, а дверь держал открытой, отчего выстудил все комнаты. Тетушка Кур так испугалась, что достала шкатулочку со всеми их сбережениями на «черный» день и отдала мяснику одну из трех серебряных монет. На сдачу она получила три пары свиных ушей, которые нахал не смог сегодня никому продать, и сварила из них сытную на вкус, но не слишком аппетитную на вид похлебку.

— Сколько осталось?

— Две, — грустно отчиталась тетушка о сбережениях.

— Ну, значит, умирать мне пока нельзя, — заулыбался Тобиас.

3 глава. Тонкости профессии

Всю ночь Мине снились кошмары. Огромный черный волк гнался за ней по лесу. Она в ужасе бежала, цепляясь за ветки деревьев и разрывая одежду. Колючий кустарник больно царапал её кожу, оставляя на шипах капли крови. Скрюченные корни, словно живые, попадались под ноги и заставляли спотыкаться. Дыхание сбивалось. Воздуха не хватало. Легкие готовы были вот-вот лопнуть. Зверь настигал…

Она вскакивала, в мокрой от пота рубашке, с трудом осознавая, что это был лишь сон, и немного успокоившись, пыталась опять уснуть. Но только для того, чтобы оказаться в другом кошмаре, где проваливалась в бездонную пропасть и падала, падала, водя в воздухе руками и не находя опоры. А потом оборотень снова настигал её и рвал на куски. Наконец, вынырнув из очередного кошмара, она с радостью поняла, что долгая ночь закончилась, а за окном горят первые лучи восходящего солнца. Время вставать! Мина потерла кожу в том месте, где черный волк хватал её зубами, и поняла, что трогает шрамики от старых болячек. Прошлое смешалось с плохими впечатлениями вчерашнего дня и пробралось в её сон. Но долой прошлое! Прочь, прочь темные мысли. И Мина бодренько вскочила с кровати.

В их небольшом двухкомнатном домике Мина поднималась раньше всех. Её постель стояла в передней, возле печи в углу, огороженном лоскутной занавеской, а единственную крошечную спаленку занимали дядя и тетя. Несмотря на тесноту, девушка любила этот дом всем сердцем благодарила дядюшку за приют. Дом был по-своему мил и уютен. Тут жило не богатство, но спокойствие. Не буйная радость, но тихое счастье. Детей у Бутимеров не родилось, и Мина занимала все их заботы. У неё, после перенесенного в детстве мора, осталось слабое здоровье, и она частенько болела, заставляя старичков всерьез беспокоится. Но чем старше она становилась, тем сильнее менялись их роли. Теперь уже она заботилась о пожилых родственниках, когда они хворали, и выполняла большую часть работы по дому.

После того, как ноги тетушки отказались служить ей, Мина полностью взяла на себя огород и готовку. Тетя Кур только следила за очагом, смахивала паутину в углах и пыль с мебели, а еще вязала. Много времени у них с Тобиасом занимала пилка и рубка дров. Они занимались этим большую часть лета и осени. Бутимеры заказывали у торговца тележку с целыми бревнышками, потому что готовые были слишком дорогими. А когда в семье зарабатывает лишь один человек, считать приходится каждый медячок.

Утром Мина первым делом подбрасывала дрова в печь и аккуратно раздувала тлеющие угли. Промыв замоченную на ночь чечевицу, она поставила её вариться и в это время занялась собой. Вода для умывания, стаявшая на припечке в большой кастрюле, еще не остыла. Ополоснув лицо и почистив зубы, Мина причесала свои нелюбимые волосы. После болезни они стали ломкими и тусклыми, к тому же заметно поредели. Но она их все равно не стригла, а заплетала в косу и закручивала в тугой пучок.

Сбросив ночную сорочку, задумалась: что бы надеть в свой первый рабочий день? Выбор огромный. Сейчас у неё имелось три платья. Коричневое, сшитое из толстой шерсти. Оно ужасно кололось и было перешито из старого тетушкиного, купленного ею в дни беззаботной молодости. Мина надевала его, когда выходила из дома в морозы, обязательно с толстой нижней сорочкой, иначе потом все тело нещадно чесалось. Оно самое дорогое, тяжелое и нелюбимое. Его она сразу убрала. Хоть на улице и стояла примерзкая холодная погода, эту вещь она решила поберечь.

Темно-зеленое — самое новое. Совсем легкое, как шелковое. Очень приятное. С пышным рукавом по локоть и тонким пояском, который следовало завязывать в кокетливый бант. Когда Мина наткнулась на него, платье продавали с большой скидкой, почти задаром. А все потому, что моль проела в подоле пару совершенно незаметных дырочек. Мина их зашила и носила этот наряд все лето. Цвет ей совершенно не шел и неудачно оттенял кожу, отчего та казалась серо-желтой. Но если ты постоянно прячешь лицо под плащом, то какая разница? Платье было самым удобным, но его она тоже отложила в сторону. Слишком тонкое для сегодняшней погодки.

Последнее, блекло-серое, почти одного цвета с плащом и волосами Мины. Байковое, с воротником-стойкой под самый подбородок. Его купили года три назад, когда грудь у девушки была почти незаметна. Потом лиф стал ей сильно тесен и, спасая хорошо сохранившийся наряд, пришлось сделать вставки по боковым швам. Впереди по центру шел ряд стеклянных бледно-голубых пуговиц. Это было единственное цветное пятно во всей серости. Это платье Мина носила вчера, и оно было… никакое. Невзрачное, как вся её жизнь.

— Ну что ж, его и надену, — решила девушка. — Отвратительное платье на отвратительную работу!

За то время, что она прихорашивалась, каша успела свариться, и Мина