Арена широкая и круглая. Собравшиеся за высоким каменным ограждением зрители потрясают кулаками и делают ставки. На нас оценивающе смотрят гладиаторы в шипастых доспехах, вооруженные топорами, тесаками, копьями и трезубцами. Не менее оценивающе смотрят и бойцовые звери, привезенные с Сакаара. Они рычат и довольно пускают слюни из огромных, зубастых пастей.

Как сообщает мне центр обработки данных, пятна на песке – это кровь. В лучшем случае.

Грут печально глядит наверх, в дыру. С этой стороны она выглядит куда более привлекательно. Однако теперь этот путь отступления для нас недостижим.

– Что ж, – вздыхает Ракета со вселенской тоской, покручивая в пугающе человеческих руках пистолеты, и рычит: – Делайте ваши ставки.

Сирена возвещает о начале боя, но никто не обращает на нее внимания.

Гладиаторы уже несутся на нас. Зен-воберианские девушки с табличками, объявляющими номер раунда, едва успевают спрятаться за ограждение арены.

Ракета направляет пистолеты на ближайшего гладиатора – огромного, яростного саурида в костяном шлеме – и стреляет.

Ничего не происходит.

Ракета сглатывает.

– Что за дрань?!

Он уворачивается, ныряет между ногами противника, бронированная громадина проносится над ним и попадает прямиком под мощный удар грутовского кулака. Костяной шлем на поверку оказывается не шибко прочным, и гладиатор падает в песок.

– Бластеры не работают! – кричит Ракета, на всякий случай перепроверяя.

Грут пытается выстрелить из «Нитро 66», но безуспешно.

– Арена оборудована силовым полем, блокирующим энергетическое оружие, – сообщаю я.

– Это еще зачем? – удивляется Ракета, уклоняясь от удара топора размером с журнальный столик.

– Применение энергооружия неспортивно, – отвечаю я.

– Не-что?

– Нечестно. Здесь проводятся состязания исключительно по близкому бою, – объясняю я. – Дальнобойное оружие дает дополнительные преимущества.

– Дополнительные преимущества?! – вопит Ракета, бегая кругами от гигантского киборга с мечом размером с гладильную доску.

Он в чем-то прав. В данной ситуации преимущество как раз у наших противников. Только Грут способен хоть как-то с ними состязаться, и он подтверждает это, отвешивая тумаки любому, кто к нему приближается. Ракета выживает за счет скорости – он бегает, прыгает, мечется, уворачивается и перекатывается. Он мал и быстр, и по нему сложно попасть. Мне удается выживать благодаря тому, что Грут по доброте душевной подхватывает меня в моменты опасности и ставит там, где поспокойнее. Кажется, будто он одновременно дерется и играет мной в шахматы, но, боюсь, это не сможет продолжаться долго.

Толпа неистово скачет и улюлюкает.

Ракета подныривает под меч киборга, отталкивается от щита другого гладиатора, как от трамплина, и взмывает в воздух. Он приземляется на шею перекачанного стероидами ши́арского амбала в огромных стальных наплечниках и угрожающего вида хромированном шлеме с забралом.

Отправив пистолеты в кобуру, енот обхватывает обод шлема своими пугающе человеческими руками и поворачивает. Ши́арец яростно ругается, роняет тесак и топорик, пошатываясь, пытается ослабить крепления шлема и вернуть его в правильное положение. На то, чтобы снова повернуть шлем забралом вперед, у него уйдет немало времени.

Ракета спрыгивает в песок и подбирает топорик. Для ши́арца он был маловат и использовался как запасное оружие, а вот в руках енота превращается в грозный боевой топор, который и удержать-то сложно, если не закинуть на плечо.

На Ракету кидается новый противник. Взмахом топора енот отражает трезубец гладиатора, тот спотыкается, и следующий удар сминает ему защищающую живот пластину. Боец падает на колени, и Ракета вырубает его обухом по голове.

– Кто следующий? – щерится Ракета, оглядываясь по сторонам.

Он вскакивает на спину подбирающегося ко мне таурианца, обрушивает топор ему на голову и спрыгивает, когда гладиатор растягивается на песке.

У меня складывается впечатление, что, несмотря на всю серьезность сложившейся ситуации, Ракета получает от происходящего удовлетворение.

Впрочем, гладиаторы – это полбеды. Бойцовые звери – вот настоящая беда. Дорогой читатель, это же настоящие чудовища, каких не во всяком кошмаре увидишь. Каждый зверь – величиной с дом. Их родина – легендарная планета Сакаар, увидеть которую теперь можно либо на архивных записях, либо переместившись во времени. Населявшие ее чудовищные создания были удивительно жестокими, и поэтому их до сих пор можно встретить на многих аренах Вселенной.

Одно из таких существ, находящееся сейчас на одной арене с нами, – гигантская многоножка длиной в три железнодорожных вагона. Жуткие лапы в шипах торчат с обеих сторон ее извивающегося сегментированного тела, острые жвала хищно клацают.

Другое существо напоминает жирную бородавчатую жабу с головой, как у глубоководной рыбы. Нижняя челюсть торчит, выставляя напоказ восемь рядов острых, как иголки, зубов, каждый из которых наш енот мог бы использовать в качестве копья. Существо почти прозрачно, и сквозь кожу виден скелет и пульсирующие внутренние органы. Белесые глаза огромны, словно молочные озера.

Третье существо – огромный медведь в шипастом ошейнике. Голову, спину и бока животного покрывает ржавая железная броня; позади тащатся тяжелые цепи – к нашему горю, похоже, оборванные. Пасть зверя достаточно велика, чтобы припарковать там легковой автомобиль, а зубы напоминают заточенные надгробия.

Медведь с рыком бросается вперед, топча и разбрасывая в стороны попавшихся на пути незадачливых гладиаторов. Грут замечает зверя и, подхватив меня, убирается подальше с его пути, но оказывается прямо перед многоножкой. Та несется, будто поезд без тормозов по изогнутым рельсам, перебирая лапами и распространяя стойкий запах аммиака. Единственным оружием Грута остается «Нитро 66», но стрелять он не может и поэтому сует пушку твари в зубы, чтобы избежать укуса.

Острые жвалы впиваются в бластер. Блокирующее поле предотвращает стрельбу из энергооружия, но против разгерметизации перекушенного надвое силового магазина оно бессильно.

Безразмерная пушка взрывается, одномоментно выпуская весь свой заряд.

Взрывной волной Грута отбрасывает на песок. Горячий, искрящийся белый шар сносит голову гигантского членистоногого, желтая слизь и куски хитинового панциря летят во все стороны. Лишенное головы, огромное сегментированное тело сотрясается от нервного шока, извиваясь по всей длине и молотя по песку, сминая и раскидывая зазевавшихся бойцов. Затем туша вздымается и падает на ограждение арены и толпу. Часть стены рушится под ее массой. Колючие ядовитые лапы жестоко ранят зрителей, занимающих дешевые места.

Толпа уже не ревет. Она в ужасе вопит и устремляется к выходам. Гладиаторские бои перестают быть веселым развлечением. Такого «кровавого спорта» зрители не ожидали. Многоножка еще долго не желает умирать. В конвульсиях ее тело сносит еще кусок стены и сбрасывает на арену четыре ряда кресел вместе со зрителями. Надзиратели и дрессировщики пытаются остановить творящийся вокруг беспредел, но тщетно.