– Митяй, у Ефаново плот разбился, осторожнее будь!

В низовьях Оки на ночёвки приставали только к левому берегу, там земли Рязанского княжества. По правому – земли мордвы. Язычники, народ дикий, зачастую на территорию княжеств Рязанского и Владимирского набеги творившие. А позже и вовсе союзниками татар ставшие.

Через неделю плавания, утром, когда отчаливать от берега собирались после завтрака, увидели судно. Гребцов не видно, парус не расправлен, судёнышко боком несёт да на ушкуй. Кормчий на нос ушкуя взобрался, рупором ладони сложил, кричит.

– Эй, на лодье! Есть кто живой?

На корме лодьи голова показалась, человек крикнул в ответ.

– Померла вся команда в одночасье, один я остался, обессилел.

– Что за напасть?

– Чёрная смерть!

Лодья в нескольких аршинах от ушкуя прошла. По спинам ушкуйников холодок пробежал. Чёрной смертью, или моровой язвой, называли чёрную оспу, болезнь заразную, смертельную. Команда некоторое время пребывала в шоке, смотрели вслед лодье. Никто не двигался. Откуда лодья следовала? Не в Рязани ли беда? Кормчий и купец обеспокоились. Отплыв, спрашивали у встречных судов, всё ли благополучно в Рязани? Болезни страшные, неизлечимые периодически выкашивали целые города, а то и районы. Князья с дружинами, как могли, старались сдержать эпидемии. Деревни вместе с трупами погибших сжигались, а буде и оставался кто в живых, не выпускались. Ни лекарей грамотных, ни тем более лекарств от сих эпидемий не существовало. Считалось – кара Божья за прегрешения. А разносчиками зачастую были судовые команды, особенно идущие на Русь по Волге с Каспия, с южных стран. Русские великую реку и транспортную артерию Волгой называли, татары, ногайцы и прочие народы – Итилем.

Но никаких тревожных сведений команды встречных судов не доносили, и ещё через неделю ушкуй прибыл в Рязань. Сначала всё судно окурили от болезных напастей, потом мытарь на борт взошёл, товар в трюме осмотрел, мыто взял. И только после этих обязательных формальностей ушкую разрешили встать у городской причальной стенки. Купец сразу амбалов и возчиков нанял, товар на городской торг перевёз. Чтобы размяться и город посмотреть, Александр с купцом вызвался. Тюки с товаром в лавку арендованную перекидать – дело нехитрое. Пока возились, вечер настал. По тёмному времени ночевали на судне. А утром Александр на торг отправился. На торгу все новости – городские и княжества – узнать можно. Городские Сашу интересовали мало. Но разговоры купцов его насторожили. Один только прибыл с обозом из Крыма. Баял, что в степи не видно окрест дороги пасущихся стад. Новость тревожная. Так бывает, когда Орда готовится к набегу. Стадо коннице будет мешать пройти, а главное – бараны да табуны траву съедят подчистую. Чем тогда лошадей нойонов и мурз кормить? Стада – главное богатство степняков. За каждым родом, улусом, закреплены пастбища. Выел скот траву, перегонят на другое, а на прежнем месяц живности нет, пусть трава подрастёт.

Новость Александр оценил, по торгу два дня ходил, слушал людей. Но вербовщиков не встретил. Странно. Муром – тоже рязанский город, а там они есть. Боятся в столице княжества опасным промыслом заниматься? Рязанский народ с охотой торговал с людьми княжества Владимирского, но кровь в княжеских усобицах проливать не жаждал. На торгу рязанском много товаров было из земель южных – из Крыма, Персии, даже далёких Византии и Генуи, Венеции.

Пряности, ковры, железные и стеклянные изделия, ткани. Александр смотрел, любовался количеством и расцветками, но не покупал. Своего дома нет, зачем обрастать вещами, да ещё в ожидании возможного нападения басурман на Русь.

Репьёв распродал товар за неделю, ещё три дня покупал новый, уже для распродажи во Владимире, и вскоре ушкуй пустился в обратный путь, который оказался приятнее и легче. Плыли по течению, да с попутным ветром, ходко. От безделья команда играла в кости на носу судна. И только когда повернули с Оки на Клязьму, пришлось потрудиться.

За несколько свободных дней Александр с Фотием повидался, дал коню нагрузку, чтобы не застоялся, кровь разогнал. Так и пошло. Репьёв привозил товар во Владимир, разгружался. Подросший сын и жена торговали в лавке. Купец же закупался товаром и плыл в дальние города. Александр успел, кроме Рязани и Мурома, побывать в Костроме, Москве, Коломне, Пскове, Белоозере. И везде народ жил спокойно – убирали урожай, ткали лён, торговали, рожали. Август начался, последний летний месяц. А нападения татар нет. Александр уже думать стал, что нашествие – плод его разыгравшегося воображения. Тогда выходит – зря терем боярина сжёг. Начались душевные переживания – урон Антипу Онуфриевичу нанёс незаслуженно. Хоть иди и винись. Впрочем, нет, дудки. Если татары не пришли, заговор-то против князя Дмитрия был, не пригрезился, как и письмо от Егора боярину. И переворот княжеский ещё вполне случиться может.

Вернувшись во Владимир, купец расплатился. Фадей и предложи:

– Давай завтра посидим, медов стоялых попьём или пива, убоины поедим. Надоел кулеш, стряпни хочу.

– Я не против, после полудня.

– О, слышу слово мужа достойного.

Утром Александр в монастырь отправился, к Фотию. Поговорили, поделились новостями. Александр предложил посидеть в трапезной, за кружкой мёда стоялого, покушать.

– Смущаешь прелестями мирской жизни? Узнает настоятель, назначит тяжкие послушания. Зазорно мне, не пойду.

– Как хочешь.

Александр немного обиделся. Не хочешь – не выпивай. Посиди, покушай вкусных блюд, поговори. А то получается, Фотий – праведник, а Саша с Фадеем – горькие пьяницы и обжоры не хуже Гаргантюа.

После полудня встретились с Фадеем. Медов не пили, зато пива жбан заказали. Прохладное, густое, вкусное. А под пенный напиток, не спеша, копчёную белорыбицу уговорили. Да не всю, целиком её только команда ушкуя съест. К белорыбице каравай пшеничный заказали. На судне вместо хлеба сухари, о которые зубы сломаешь, если в похлёбке не размочишь. Аппетит приходит во время еды. Жбан опорожнили, заказали ещё, а к пиву жареных окуней в сметане. В общем, к вечеру уже хорошие были, пообнимались, ровно родня, разошлись.

Вроде не крепкий напиток пиво, а захмелел Александр сильно. Кое-как разделся, на постель рухнул. Проснулся от колокольного звона. Или в голове гудит. Да нет, колокол бил с равными промежутками. Не так, как к молитве призывает или на церковные праздники. Оделся, спустился в трапезную, поинтересовался у хозяина.

– По какому поводу колокол звонит?

– Да не звонит, набат это, людей созывает.

– Куда?

Саша чувствовал, что тупит, но ему простительно, не все обычаи знал, традиции.

– Выпил ты вчера, гость дорогой, много, – покачал головой хозяин заведения. – На соборную площадь, конечно. Случилось что-то важное, князь народу сказать хочет.

Саша вышел на улицу. Народ вправо шёл, к площади. Саша в толпу влился. После вчерашнего в самом деле соображал туго. Собралось много жителей – и мужики, и бабы, и даже дети. На ступеньки перед собором вышел князь, в красном княжеском корзно как символе власти. Говорил громко, но даже до середины толпы его голос не долетал. Люди стали передавать услышанное дальше. Александр понял – басурмане двинулись в поход на Русь и уже близко. Князь призвал всех мужчин идти в ополчение, торговым людям на случай возможной осады города завозить съестные припасы. Говорил долго, но получалось, как в игре в испорченный телефон. Князь сошёл со ступеней. Народ не расходился, обсуждал услышанное. Кто-то сказал, что воинство татарское ведёт Дюдень, брат ордынского хана.