А на следующее утро татары начали переправу. Александр видел этот цирк в первый раз. Кони плыли, татары одной рукой держались за их хвосты, а другой – за надутые бурдюки. Десяток минут – и татарин уже на этом берегу. Сверху, со стены, казалось – вся река заполнена людьми и конями. Народ на стенах устрашился, татар были тысячи, а может, и десятки тысяч. Коней и татар сносило течением, и они выбирались на берег ниже города по течению Клязьмы.

Переправа – самая уязвимая часть марша. Сейчас бы князю с дружиной напасть, пока татары в воде, не дать им выйти на берег. Но князь не решился. Пусть победа была бы мала. Мурзы, оценив потери, переправу отменили бы, нашли другое место подальше от города, где не встретили бы сопротивления. Но такая победа, тактическая, не нанесшая татарам большого урона, оказала бы важное психологическое действие, воодушевила. Татары переправлялись деловито, нагло, как будто и не было рядом города и защитников. Александр почувствовал себя оскорблённым. Татары их ни в грош не ставят. Закипела кровь и не у одного его.

Но без веления князя открывать ворота и выходить на битву нельзя. Военачальник должен быть один, а он медлил, проявляя нерешительность. На глазах у негодующих русских ратников за день почти всё войско басурманское перебралось на берег, захватив изрядный плацдарм. Александр, видя активные действия неприятеля и полное бездействие князя, аж зубами от злости скрипел, желваки так и ходили на скулах.

И снова ополченцы вечером разошлись по домам. У каждого семьи, похлебать горячего да потешиться с супружницей. А рано утром набат поднял. Александр подхватился, оделся в несколько секунд. Натянул кольчугу, шлем на голову, в левую руку щит, саблей опоясался, выскочил на улицу. К стенам уже ополченцы бегут. А поздно! Рано утром продажные дружинники вроде Пафнутия открыли ворота. Явно сговор был, потому что отряды татар тихо ринулись в город, начали растекаться по улицам. Кто жил ближе к воротам, проснулись уже в тылу у татар. Вот и сейчас впереди крики раздались, звон оружия. Многие, как и Саша, в недоумении. Что за драка, с кем? А уже видно, как татары рубят ополченцев. У защитников из народа оружие самое разное, у кого сулица – короткое копьё, у кого меч ещё дедов. А шлемы или кольчуги редко у кого, как и щиты. Опять же выучка сказывалась, опыт. Татары разбоем жили, навык не терялся. А что спросить с офени или кожемяки, которые оружие раз в год держат в руках, да и то, чтобы от ржавчины очистить и смазать. Но нашлись несколько умельцев, схватившихся биться всерьёз, и вооружены были достойно. И Александр подоспел. Перед ним басурманин, а лицом вовсе не татарин. Татары европейское лицо имеют, кожа белая, глаза с широким разрезом. А у этого кожа медно-коричневая, скуластый, глаза как щёлочки. Настоящий монгол, степняк бог знает в каком колене. Враг взмахнул саблей, а Александр применил один из приёмов крестоносцев. Вскинул щит и ударил его краем в лицо монголу. Послышалось или в самом деле хрустнули кости? Монгол по инерции ударил саблей, попал по щиту, закричал и рухнул. Удар щитом не такой силы был, чтобы убить. Рядом скалит зубы ополченец с сулицей. Во время скоротечной схватки, когда Саша ударил монгола щитом, ополченец всадил сбоку рожон сулицы. Рожон – железный наконечник копья. На сулицах он невелик, в ладонь длиной, а на копьях дружинников в две ладони. Правда, на охотничьих рогатинах, с которыми на медведя ходят, такой рожон в локоть длиной, да с перекладиной. У одного ополченца Саша рогатину видел. Мощное оружие, такое против конницы применять с успехом можно, любого коня сдержит, убьёт. В уличном же бою слишком неповоротливо из-за длины избыточной.

А сеча на улице продолжается. На Александра седоусый монгол напал, глаза ненавистью горят. Рубился монгол яростно, саблей бил без перерыва, Саша только успевал под удары то щит подставить, то саблю свою, выжидая момент. Слева кто-то хекнул, и по голове монгола ударил топор-клевец, войдя в череп по рукоять. Оружие такое топором называется за схожесть. Вместо широкого лезвия, как на обычных топорах, у него четырёхгранное остриё, подобное клюву, отсюда и клевец. Ни одна защита – ни кольчуга, ни зерцало, ни кираса – от такого удара не защитит. Один недостаток – оружие ближнего боя из-за короткой рукоятки. Длиннее, чем у плотницкого топора, но мечу или сабле уступает.

Монгол рухнул, а на его место молодой заступил. Завизжал что-то, саблей взмахнул, Александр нанёс тычковый удар клинком в лицо, без замаха. И этот рухнул замертво. Шум стих. Саша осмотрелся. Десятка два монголов убиты, но и ополченцев не меньше полегло. Ещё десятка два живы, по сторонам озираются. Без командира любое воинство – сброд. Александр скомандовал.

– Подобрать оружие и щиты у убитых.

Подействовало. Кто саблю взял, кто щит, а двое расстегнули ремешки, сняли шлемы, на свои головы одели. Жаль, шлемов было всего два, шишаки. На улице монголов не видно, но впереди, на перекрёстке, в полусотне метров, видны сражающиеся.

– Вперёд! Бей, руби, коли! – заорал Саша и бросился к перекрёстку.

Ни один не остался, побежали за ним, топот сапог, воинственные вопли. Врубились в татар с фланга. Александр с ходу срубил одного, зачал биться с другим. Монгол роста невысокого, но в плечах широк, силён. Сабельные удары сильные. Саша подловил момент, нанёс удар, монгол щитом прикрылся, приоткрыв нижнюю часть. Саша сильно пнул его носком сапога в колено. От боли, неожиданности монгол рухнул на колено, и Александр ударил его саблей по шее сбоку. У монгола на голове плоский шлем – мисюрка, грива из конских волос. Сабля дамасская часть шеи монгола разрубила, а снести голову волосы помешали, не хуже стальной бармицы. Пришлось вторым ударом добить. Зато Саша уяснил сразу. Не для красоты у монголов пучки конских волос на шлемах, для защиты. Потому удары сзади по шее наносить не стоит. Всякий опыт – сын ошибок трудных. И ещё обратил внимание – монголы наносят рубящие удары сверху, а колющие – нет. Кривизна сабли не позволяет или учили так? Надо воспользоваться. В бою анализировать некогда, тело само действует – глаза, руки, всё получается как бы механически. Понятно, сказываются опыт и приобретённые навыки.

На Сашу напал монгол. На его круглом щите намалёваны красной краской какие-то буквы или символы. Александр тогда не знал, что перед ним уйгур, одна из союзнических наций монголов. Монголы не имели своей письменности, а уйгуры обладали ею, и в армии монголов их зачастую использовали как писарей. Народность малочисленная, письменности их никто из европейцев не знал и перехваченное письмо или приказ хана или мурзы прочесть не мог. Для Александра что монгол, что уйгур – на одно лицо. Противник нанёс несколько ударов саблей сверху, неожиданно для самого себя Саша упал, ударил саблей по ноге врага, не прикрытой бронёй, отрубив её ниже колена. Уйгур рухнул, и Саша добил его колющим ударом. Вскочил, а со стороны ворот к перекрёстку, где идёт бой, бежит новая группа монголов. Через секунды ополченцы окажутся зажатыми в клещи превосходящими силами. Надо делать ноги.

– За мной! – приказал Александр.

Перескакивая через мёртвые тела, побежал к монастырю, до него недалеко, метров двести. За Сашей побежали другие. Лишь бы монахи открыли дверь в воротах, иначе преследующие ополченцев татары перебьют их под стенами. Видимо, монахи наблюдали со стены. Перед ополченцами распахнули дверь, и все владимирцы успели заскочить в монастырь. Дверь тут же закрыли. Ополченцы хватали воздух открытыми ртами. Такой спринт, да с оружием, после сечи, был серьёзной нагрузкой.