И впереди, словно Летучий Голландец, силуэт Ми-8 строго на осевой линии. До него метров 500.

— 206-й, катапультируйся! 823-й, покинуть вертолёт!

Глава 3

Первая мысль была педалями изменить направление, уйти с полосы и прыгнуть. А вокруг ничего не видно, и в 500 метрах от полосы минные поля.

Значит, остаётся только перелететь стоящий на полосе вертолёт. Педалями держу самолёт по прямой, чтобы не потерять драгоценных единиц ускорения из-за изменения траектории разбега. К горлу подкатывает ком и, кажется, начинаю что-то орать не своим голосом.

Начинаю тянуть на себя ручку и резко отрываюсь от полосы. Вот они мгновения, которые кажутся бесконечностью. Приёмник воздушного давления, вынесенный впереди фюзеляжа, устремляется в небо, словно протыкая пылевую завесу.

Краем глаза вижу, что прошёл в метре от несущего винта этого… чудака. Но это не всё.

Тут же слегка отдаю ручку от себя, чтобы не произошло сваливание. Касаюсь основными стойками полосы. Перескочил! Давно так не нервничал, а ещё взлететь надо.

— Какого хрена вертолёт делает на полосе? Куда он вылез и когда вообще успел?! — выругался я, находясь ещё в состоянии некоего аффекта.

Пара секунд и, наконец, я, в воздухе! Быстро выскакиваю из пылевой бури, и обнаруживаю, что выше 500 метров видимость во все стороны более 10 километров.

— Я того родственник, кто это всё придумал! — продолжаю я посыпать всеми известными мне ругательствами коллегу на винтокрылой машине.

Слева начал пристраиваться ко мне Паша, показывая что-то рукой. Видимость хоть и отличная, но его сигналы так просто не разобрать. У меня ещё ком в горле стоит, а я должен понять язык жестов Менделя.

Проходит пара секунд, прежде чем я обнаруживаю, что зажал кнопку самолётного переговорного устройства для выхода в эфир. Отжав её, в уши начал литься поток запросов от каждого из экипажей моей ударной группы. Дождавшись паузы, я решил выйти в эфир снова.

— Окаб, 206-й, эм… взлёт произвёл, борт порядок, отход по заданию.

Ещё одна пауза, и вот уже слышу ошарашенный голос руководителя полётами.

— 206-й, мы всё поняли, — растягивая слова, ответил он мне, а на заднем плане слышны отдельные смешки.

— Окаб, я 206-й, точно всё поняли? — спросил я.

Вспоминаю, что в выражениях и характеристиках группы руководства и экипажа Ми-8, я не стеснялся. Возможно, что-то высказал и командованию за такие задачи в условиях пыльной бури.

— 206-й, там всё было очень доходчиво сказано, — ответил руководитель полётами. — Группе связь по направлению. Хорошей работы.

— Окаб, 204-й понял, спасибо.

Через пару минут мы уже шли южнее долины реки Хазара, вдоль хребтов Панджшера. Получив команду с воздушного пункта управления на борту Ан-26 встать в зону ожидания, Гусько дал нам команду занять высоты с 7500 и вниз через 300 метров, а сам снизился до 6000, чтобы иметь возможность услышать авианаводчика.

Просматривая карту, я понял, что мы сейчас будем работать по какой-то очень скрытной цели. В этом районе Афганистана ещё нет наших войск, а значит, будем бомбить резервы противника.

— 204-й, ответь Торосу, — запросил нас старый знакомый.

Живой, чертяга! Давно не пересекались с ним.

— 204-й ответил, Торос.

— 204-й, цель в квадрате 32−14, по улитке 4. Площадная цель. Рассчитывайте работать с пикирования. Наши на западном склоне, бой не ведут.

Возникшая пауза для переваривания всего сказанного обусловлена тем, что нельзя работать нашими боеприпасами с пикирования. Эффект будет не такой, как это привыкли видеть от бомб такого калибра.

— Торос, я 204-й, мы со штурмовыми «огурцами», — сказал Гусько ПАНу о нашей боевой зарядке.

— Твою мать! — судя по всему, в расстройстве теперь Торос. — Такую цель про…

— 204-й, 206-му, — ворвался я в эфир.

— Ответил, 206-й.

— Сыграем на жадности духов. Сбегутся на парашют.

И вновь пауза на размышление от нашего старшего. Надеюсь, Савельевич поймёт мою идею с применением данных бомб. Логика моя проста.

Моджахеду много заплатят за сбитого лётчика, но если взять его живым и привести к Масуду, Хекматияру или другим полевым командирам, можно получить ещё больше. А если старший отряда не захочет денег, то пилот превращается в самый желаемый объект для показательной казни.

— Торос, я 204-й с горизонта будем работать. Интервал минимальный, высота сброса 1200, как принял? — запросил авианаводчика Гусько.

Похоже, моё предложение было принято. Главное, чтобы повелись.

Я бросил взгляд вправо и увидел то, чего ещё не должно быть в этом времени. Большой силуэт, чёрный цвет и неподвижные крылья.

Первая мысль — беспилотник. Тупая версия, поскольку нет ещё пока их в 80х. Развернул самолёт в сторону этого объекта. Приглядевшись, я обнаружил здоровенного орла, вальяжно махающего крыльями. Тоже ищет свою жертву в горах, как и мы.

— Вас понял, 204-й. Курс захода 317, ветер встречный. Цель в центре ущелья.

— Понял. Внимание, я иду первый, далее в порядке очереди. Интервал сброса 6–7 секунд, — сказал Гусько, и я начал потихоньку снижаться, чтобы соблюсти установленный интервал.

Под собой обнаружил, что есть в этих местах и пятикилометровые вершины. Есть опасность, что чуть ниже может стоять дух с ПЗРК и целиться в нас. Ждёт, когда вся группа пролетит, чтобы сбить замыкающего. После стольких пусков по мне в Афганистане, начинаешь за каждой грудой камней искать опасность. Любое нарушение привычного пейзажа говорит тебе, что кто-то в тебя уже выстрелил или пустил ракету.

Но пока всё спокойно. И сейчас мы духам и дадим сбитых лётчиков, которых они так жаждут. Ещё и отправим наши штурмовые бомбы на парашютах прямо в центр их лагеря.

— Внимание… паашли! — скомандовал Гусько, и я на счёт «раз», отправился пикировать мимо горной вершины, вставая за Савеличем в строй.

Заняли мы нужную нам высоту 1200 идеально быстро, а главное — теперь нас прикрывает горным хребет со стороны базы духов. Тут можно со «сварки» или с зенитной установки выхватить смертельную крупнокалиберную очередь.

— Скорость 1000… обороты Максимал… по команде переваливаемся через хребет и идём в горизонте, — тяжело говорил Гусько, который был, видимо, напряжён не меньше нашего.

Я вообще ничего не мог бы сейчас ответить. Нервы щекотало. Нас сейчас можно попробовать сбить с чего угодно. Наше единственное спасение — скорость полёта. Вот только вдруг у противника уже есть те самые треклятые «Стингеры»?

— Внимание! На себя с углом 20°, влево крен 60… паашли! — произнёс в эфир Гусько, и его самолёт устремился вверх, перевалившись в развороте через горы.

Не стал я мелочиться и взял чуть больше угол набора и разворота, чтобы не потерять из виду Савельевича.

Лечу буквально за ним по пятам или, как говорится, «сосу крыло». Снизились до 1000 метров, поскольку небольшая перистая облачность образовалась на 1200 метрах.

— Вышли на боевой, Торос, — доложил Гусько.

— 206-й, догоняю,