О Боже, разве не ясно было, когда она осматривала дом, что гостиные и даже спальни обоих коттеджей разделяет общая стена?.. Ужас какой-то! Ну да ничего, попыталась успокоить себя Пернел, у него ведь две спальни; вполне возможно, он не открывает большую, а пользуется маленькой, той, что с другой стороны дома. Там же и ванная, и ей не придется быть в курсе дела каждый раз, как он принимает душ.

Братьев Гудвин, это совершенно ясно, при разделе дома на две части ничуть не волновали проблемы звукоизоляции. Им-то не приходилось, вот как ей сейчас, обдирать старые обои. Зато в непогоду они просто переговаривались через стену, – куда удобнее, чем навещать друг друга по мокрой дорожке.

Что ж, если в этот уик-энд Тримейн приехал отдохнуть в тишине и покое, пусть не восседает в гостиной. Увы, ему, как и ей, слышны все передвижения в соседней комнате. А заниматься этой малоприятной работой придется до конца дня. Примерно в девять вечера она удалила со стены последний, самый неподдающийся кусок обоев. Все тело ныло от усталости, в глазах плыли радужные круги… Пернел с наслаждением приняла горячую ванну, вымыла волосы, набросила свежую ситцевую сорочку и замертво свалилась в постель.

На следующее утро, в воскресенье, чтобы поменьше беспокоить соседа, работу в гостиной она начала уже после восьми часов. Понятия не имея, всегда ли он уезжал отсюда в уик-энд около одиннадцати часов дня, она заметила, как именно в это время машина его отъехала от дома. Обратно он, конечно, так и не вернулся, и не удивительно.

В понедельник, собираясь в ранний час на работу, Пернел увидела, как к воротам Миртла подъехала на велосипеде крепкого сложения женщина лет пятидесяти пяти.

– Доброе утро, – приветствовала ее Пернел, высунувшись из окна, и сообщила с любезностью хозяйки: – Мне кажется, мистера Тримейна нет дома.

– Да, да, знаю, – приветливо отозвалась та. – Меня зовут миссис Мур, я живу здесь, в деревне. По понедельникам всегда прихожу убирать дом мистера Тримейна, если он приезжал на уик-энд.

Каким образом она узнавала о его приезде – Пернел осталось неведомым.

Добродушное лицо миссис Мур расплылось в улыбке.

– Слыхала-слыхала, что в старом домике миссис Глэдис Гудвин поселилась молодая леди. Надеюсь, вам здесь понравится.

– Благодарю вас, – улыбнулась девушка. – Я Пернел Ричардс. Здесь просто замечательно!

– О, я так рада, – засияла миссис Мур, видимо не прочь продолжить разговор.

Но Пернел – она должна к девяти явиться на работу – пожелала ей всего хорошего, села в машину и уехала.

Всю неделю Пернел была страшно загружена поручениями Майка Йоланда. Призрак разорения грозно маячил перед ним: или в ближайшую неделю надо раздобыть необходимую сумму, или фирме конец.

– Приветствую тебя, четвертая радость моей жизни! – улыбнулся Майк, когда она вошла, и в третий раз со дня их знакомства запечатлел на ее щеке легкий поцелуй.

Пернел, конечно, польстило, что она «четвертая радость» – это после жены и детей, – но, не чувствуя за собой никаких добрых дел, она все же несколько удивилась:

– А что же я такого хорошего сотворила?

– Ну, ты же понимаешь – я всю голову сломал, все ищу, как спасти фирму. И тут в воскресенье вспомнил вдруг, что ты мне однажды сказала. Сначала я это всерьез не принял. А теперь подумал: может, ты и права? Почему бы нет? Надо попробовать. Я считал, пересчитывал – вполне реально!

– Что – реально? – Пернел никак не могла взять в толк, о чем речь. – Что я такое выдала?

– Да только то, – рассмеялся Майк, – что мне нужно обратиться в банк… или там фирму… покрупнее. Помнишь? В конце-то концов, на что у нас здесь, в Лондоне, плавает крупная финансовая рыба? А если клюнет? Давай-ка закинем крючки и сети!

Пернел, разумеется, почувствовала себя ответственной за успешное претворение в жизнь своей идеи. Правда, она плохо помнит, что она там «посоветовала», но сейчас это уже неважно. За неделю они, так или иначе, обзвонили многие фирмы – везде им предлагали изложить суть дела в письменной форме.

Теперь приходилось трудиться одинаково напряженно и на работе, и в новом доме. Потому она и отказалась от приглашения Криса Фармера, знакомого ей через одного приятеля, сходить куда-нибудь в четверг: сейчас ей не до свиданий.

К пятнице она почти закончила оклеивать обоями и красить гостиную. В тот же день Майк Йоланд с надеждой просматривал поступившую почту: в основном подтверждали получение письма; лишь одна фирма посулила «рассмотреть на совете директоров».

– Пожалуй, пройдет много месяцев, пока кто-нибудь соизволит дать определенный ответ, – печально оповестил он Пернел.

– Естественно, сумма ведь довольно значительная, – попыталась она утешить.

– Это для нас – значительная, для них-то гроши!

И вдруг попросил ее… не опаздывать в понедельник на работу, быть ровно к девяти. Да она еще никогда, ни разу… но Пернел сразу простила хозяина – туго ему приходится. А он продолжал, уже виновато:

– Понимаешь, раненько – совещание с бухгалтерами. Потом из лондонской фирмы Эдгарса обещали позвонить – именно в понедельник…

– Я приеду к восьми сорока пяти, – с улыбкой пообещала Пернел.

Когда в полдень зазвонил телефон, нервы у нее были напряжены не меньше, чем у Майка. Это Крис Фармер, снова просит о встрече. Пожалуй, небольшая разрядка ей не помешает. И она согласилась, с гордостью сообщив, что живет теперь в Чамлей-Эдж.

Неделя и впрямь оказалась страшно напряженной. Помимо обычных обязанностей Пернел выполняла еще и миссию психотерапевта, тратя массу сил и нервов, чтобы не дать Майку свихнуться. Но теперь все позади, – как только показались окраины Чамлей-Эдж, и стресс, и все заботы как рукой сняло. Вот чудо! Ощущая, что уже отдыхает – от одного вида этой красоты, – девушка медленно вела машину вдоль тихой, зеленой деревни. Не торопясь подъехала к себе, устало вышла, с усилием открыла ворота… Пока ставила у дома машину и закрывала ворота, силы постепенно возвращались к ней. Как чудесен ее милый маленький коттеджик!..

Много позднее, уже в половине двенадцатого, Пернел обозрела плоды своих трудов. Гостиная, наконец, полностью приведена в порядок. Ей уже приходилось раньше помогать матери в подобных делах, но здесь, в ее собственном доме, все сделано совершенно самостоятельно. Право же, ей есть чем гордиться! Обои она выбрала (и наклеила, между прочим, почти профессионально) бледно-зеленые, с такими же деликатными розовыми полосками, – стиль эпохи Регентства. В понедельник привезет ковер на пол – светло-зеленый. С ним отлично будут сочетаться розоватые гардины, перевязанные шнурами зеленого шелка. Новая мебель ей пока не по средствам, но мама отдала их шикарный широкий диван: со своей чуть переливающейся розовато-бежевой обивкой, он смотрится здесь как специально подобранный. А теперь спать, спать, спать…

Утром, чуть свет, она была уже на ногах и с новыми силами принялась за обои на кухне, поглядывая в окно. День обещает быть жарким, но вон там, вдали, клубятся тучи, – наверно, без дождя не обойдется… Обошлось, однако, но тучи сгустились совсем с другой стороны: прибыл сосед – шаги ясно раздаются в комнате рядом. Уже второй подряд приезд за последнее время! Зато есть надежда, что потом наступит перерыв. Пернел тут же улыбнулась своей дерзкой мысли: может она выдерживать его постоянное присутствие или нет, от нее все равно ничего не зависит. И, увлеченная работой, только двадцать минут седьмого вспомнила вдруг: у нее же в семь свидание с Крисом Фармером! Вихрем слетев со стремянки, помчалась в ванную: принять душ, вымыть волосы, привести в порядок ногти – все успела. За минуту до назначенного времени, уже одетая – к счастью, под руку попалось прелестное шелковое платье теплого красного цвета, – девушка выглянула из окна спальни: Крис как раз только что подъехал к воротам.