Уилл посмотрел в ее глаза, пытаясь оценить степень ее упрямства. Она правильно заметила: он не сможет ни силой, ни угрозами добиться от нее признания. Даже намек на принуждение поставит ее слова под сомнение.

Он надеялся, что сумеет по пути обмануть или очаровать ее настолько, чтобы она отказалась от своей затеи. Если же не удастся, придется-таки ехать в Париж.

Уилл всегда верил в значимость долгосрочной стратегии, но в данном случае важно правильно разыграть следующую карту. Прежде всего – вывезти мадам Лефевр из Вены.

– Не похоже, что сборы займут у вас много времени. Я бы хотел выехать через два дня.

– И как вы намереваетесь меня похитить? До сих пор соглядатаи меня не беспокоили, правда, я не пыталась покинуть город.

Выпив по кружке с хозяином пивной, расположенной на углу, Уилл узнал, что за домом мадам ведется наблюдение, но не ожидал, что это не секрет для нее самой, ведь она прежде всего обычная женщина, а уж потом кузина дипломата. И снова в его душе зашевелилось удивление и невольное восхищение.

– Так вы знали о том, что за вами следят?

Она окинула его раздраженным взглядом, будто он принимал ее за полную идиотку:

– Bien sûr[2], знала! Но, справедливо рассудив, что я не представляю опасности, они лишь наблюдали за мной, не предпринимая иных действий. Теперь я достаточно оправилась, чтобы… – Запнувшись на мгновение, она продолжила: – В общем, за мной всегда следили.

«Достаточно оправилась».

– Вам известно, что это за люди?

– Австрийцы, полагаю. Клара заигрывала с некоторыми из них. По их речи я догадалась, что они из местных, не англичане и не французы. Талейрану незачем прибегать к помощи своих агентов, когда он может узнать все, что требуется, от самих австрийцев.

Уилл согласно кивнул. Мадам Лефевр подтверждала слова трактирщика. От отслуживших в армии местных жителей, нанятых правительством, ускользнуть будет проще, чем от профессионалов, состоящих на службе в министерстве иностранных дел. Два дня, отведенные ей для сбора вещей, он потратит на тщательное изучение распорядка ее соглядатаев, выберет наиболее подходящее время, чтобы сбежать вместе с ней, – на случай, если власти воспротивятся ее отъезду.

– Ожидаете, что я расплачусь с хозяйкой и выйду из парадной двери с саквояжем в руке? – ворвался в его мысли голос мадам Лефевр.

– А вы предпочли бы выбираться в полночь через окно? – насмешливо парировал он.

– Но вы-то попали сюда через балкон. На мой взгляд, разумно предвосхитить действия противника. Я, вероятно, должна замаскироваться, чтобы ни хозяйка, ни стражники на углу не догадались, что я намерена бежать.

Пора бы уже привыкнуть и не удивляться ничему из сказанного ею, но его брови вопросительно поползли вверх.

– Замаскироваться и бежать? Хорошенькое образование дают французы экономкам своих дипломатов!

– Франция ведет войну дольше, чем мы с вами живем на свете, месье, – выпалила она. – Поэтому люди из всех слоев общества научились трюкам, помогающим выжить.

Уж она-то точно усвоила эти важные уроки. Иначе как сумела бы выжить в столице иностранного государства после того, как ее бросил кузен?

– Что вы предлагаете?

– Покинуть дом ближе к вечеру, когда на улицах полно транспорта. Уличные торговцы и пешеходы отвлекут внимание соглядатаев, притупят бдительность. Вы можете встретиться с моей подругой Кларой на почтовом постоялом дворе неподалеку. Принесите мужскую одежду, которую она спрячет в корзине под рукоделием. Вы с ней поднимитесь ко мне. Если встретите хозяйку, пусть Клара скажет, что вы ее брат. Потом выберетесь через балкон, а я, переодевшись мужчиной, выйду вместе с Кларой.

Ее предложение было таким нелепым, что Уилл с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться.

– Я-то без проблем выберусь через балкон, но вы? Неужели в самом деле рассчитываете сойти за мужчину?

– Для женщины я довольно высокая. Если не столкнусь лицом к лицу с фрау Гройнер, которая хорошо меня знает, план может сработать. Она, кстати, почти всегда отдыхает во второй половине дня между двумя и четырьмя часами. Ну а соглядатаи на углу, если вообще обратят внимание, увидят, что Клара выходит из дома с мужчиной, с которым пришла. Оказавшись вне зоны их досягаемости, я препоручу себя в ваши руки.

Заинтригованный тягой мадам к маскировке, Уилл был вынужден признать, что ее план не так уж и плох.

– Возможно, ваша затея сработает. Если, конечно, сумеете пройти в мужской одежде, не выдав себя с головой.

Мадам Лефевр угрюмо усмехнулась:

– Мои таланты вас еще удивят. Меня действительно беспокоит лишь ваше продолжительное пребывание в этом районе. Вы весьма видный мужчина, привлекающий внимание.

– Боитесь, не сумею уйти незамеченным, если захочу?

– Одежда не соответствует внешности, месье. – Окинув его взглядом с ног до головы, она сосредоточилась на лице. – И ваши золотистые волосы, и черты лица слишком приметны.

Как мужчина, Уилл не мог не обрадоваться тому, что она находит его столь примечательным. Глядя ей в глаза и слегка улыбаясь, он ощутил пульсацию мощной чувственной энергии, как если бы мадам коснулась его. По сорвавшемуся с ее губ вздоху и расширившимся глазам он понял: она это тоже чувствует.

Черт подери. Немедленно возникшее влечение очень некстати, однако, если ему удалось пробудить и в ней ответную страсть…

Это, несомненно, все усложнит. С другой стороны, пусть тело и изменяет, но, если держать разум под контролем и сосредоточится на цели, впоследствии можно и воспользоваться обоюдным влечением. Соблазнение мадам для достижения целей может оказаться куда более приятным, чем прямое принуждение. Отогнав эту мысль, он заставил себя отвернуться, разорвав возникшую между ними связь.

– Я и сам большой мастак по части переодеваний, поэтому стану сопровождать вашу подругу в качестве старого дядюшки, который носит очки, к тому же и хромает. Подагра, знаете ли.

Мадам Лефевр изучала его, склонив голову:

– Вы действительно кузен Макса?

Уилл не мог винить ее в скептицизме, как не мог вообразить Макса забирающимся через балкон в комнату к женщине или выдающим себя за старика.

– Я незаконнорожденный сын, честно заслуживший свою сомнительную репутацию.

– А, понимаю. Что ж, хорошо. Через два дня Клара встретится с вами в три часа пополудни в «Жаворонке и плуге», что на Дюссельдорферштрассе, будет ожидать согбенного пожилого человека в очках и с тростью. – С этими словами мадам Лефевр протянула ему руку.

– Честь в среде воров? – Удивленный таким поворотом, Уилл взял ее ладонь, намереваясь пожать, и ощутил мощную искру, проскочившую между их пальцами.