оказался безымянный вор, которого, как выяснилось, доблестная стража искала уже больше двух месяцев. Тогда, в начале лета, кто-то обнёс аптекарский склад и выкрал оттуда множество дорогостоящих ингредиентов. Аптекарь был в ужасе и кричал на каждом углу, что он разорён. Однако уж осень наступила, а аптека его процветала, как и раньше.

В жертве с развороченными внутренностями и отсутствующим лицом, найденной в конце Пыльной улицы, опознали того самого вора по множественным пузырькам, рассованным по карманам. Этикетки принадлежали вышеупомянутой аптеке и уверяли, что от приёма этих снадобий улучшится зрение, осязание, обоняние и скорость реакций. Даже если на них написана чистая правда, то этого человека они не спасли.

В случае с третьим телом сложно было сказать, радовались ли стражники больше закрытию дела с аптекарем, который продолжал висеть на каждом блюстителе порядка и требовать разыскать преступника – «Меня это уже не спасёт, но хотя бы справедливость восторжествует!», – или были обеспокоены третьим за две недели чудовищным убийством.

Отчёт о нахождении трупа в Приложении № 1

(Прим. составителя Б. Гарчика)

Нет, нельзя сказать, что Слиабан – исключительно благополучный и законопослушный город. Обычный. Со своими ворами и воришками, карманниками, домушниками, грабителями из тёмных переулков, пьяными драками и случайными трупами. Просто таких смертей, как эти, что приписали Кровопийце, город не видел.

Я покрутился немного в конце Пыльной улицы и ничего не нашёл. Улица соответствовала своему названию, и делать здесь вообще было нечего: погибшего нашли на выходе из переулка. «Переулок замощён досками, которые пропитались кровью по обе стороны от тела». Сейчас доски передо мной сверкали свеженькой древесиной и источали вкусный аромат свежеспиленной сосны. А вокруг, как и раньше, никаких следов. Если верить отчётам стражников, тело и внутренности были беспорядочно накромсаны тем же неясным инструментом, что и у предыдущих двух жертв.

А сейчас всё затоптали, замели…

От невесёлых мыслей о негустом моём улове отвлекло голодное урчание живота. Сегодняшняя пища оказалась ещё более скудной, чем мои находки на складах. Было из-за чего расстраиваться: пара перьев и зарисовка следов на опоре навеса. Ну ещё путь по крышам от места первого нападения оказался гораздо быстрее, чем по земле.

Ютера я услышал издалека и нашёл в толпе по голосу: вечно он, как наберётся, начинает кричать, будто сам себя не слышит. Ну вот и сейчас весёлый, раскрасневшийся, он подмигнул мне из толпы и кивнул в сторону, мол, идём за мной. Мы прихватили кое-какой еды, выбрались с торжища и взобрались на каменную ограду – перекусить и обменяться успехами.

Напарник никогда не напивается просто так: всегда за кружечкой того-сего он вытягивает сведения даже из самых молчаливых. Но сегодня и он не мог похвастаться особыми достижениями: Марц Бруш, кузнец, чья сестра погибла первой, облаял его и только пробурчал что-то навроде «неча было шляться куда ни попадя». На справедливое восклицание, мол, как это куда ни попадя, когда на склад, Ютер получил в ответ такой взгляд, что решил убраться подобру-поздорову.

Торговка горшками-кувшинами всё ходила по кругу, причитая «ужас какой, какой кошмар!», но твёрдо была убеждена, что ведьма тут ни при чём. «Что ты! Ведьма хорошая, она только людям помогает. Ну и что, что странненькая, она и мухи не обидит». А что за ведьма, где искать – не сказала. Посмотрела только, как на сумасшедшего и затерялась в толпе.

Искать кого-то, связанного с третьей жертвой, вообще было бесполезно – никто ничего и не знал толком об этом воре. Если это в действительности был вор.

Перед нами расстилалась многоцветная бурлящая праздничная площадь, окружённая временными торговыми лавками и палатками. Сбоку заканчивали сколачивать сцену. Люди все как один светились счастьем, стараясь взять всё от этого дня. А завтра снова всех накроет ежедневная рутина, тяжёлая работа, а там, глядишь, и зима завьюжит. В этих краях она сырая, снежная и зябкая.

И вопреки окружающему нас празднику моё настроение было скорее под стать ожиданию зимы.

– Но вот только ведьму эту я приметил, – как бы невзначай бросил Ютер. Его глаза влажно блестели: не то от выпитого, не то от новости, которую он мне собрался сообщить.

Сначала я даже не знал, что сказать. Захотелось отвесить отрезвляющий подзатыльник: то есть вот так приметил и всё это время молчал, подлец? О чём я тут же не преминул ему сообщить.

– Ой, Йоген, ты с такой кислой миной сидел – любо-дорого поглядеть!

Нет, хоть Ютера почти никаким пойлом с ног не свалить, дурным-то он становится будь здоров.

– Показывай давай: кто и где.

Напарник указал на полосатый навес, укрывающий небольшой прилавок, сплошь заваленный травами и заставленный склянками. Из-под навеса гирляндами спускались чуть не до самой земли привязанные один к другому венки.

– Серьёзно?! По-твоему, любая бабка-травница теперь ведьма? Там за этой копной и не видать ничего. Есть там вообще кто?

– Есть-есть, – успокоил меня Ютер. – Небольшого роста девица. С виду вроде как серая мышка, а присмотришься – очень даже ничего, симпатичная.

– Ты к чему там присматривался, что решил, что она ведьма, а, пьянь?

– Ну и что ты обзываешься? Ты ж знаешь, я так работаю.

– Ладно-ладно, валяй рассказывай дальше, – примирительно ответил я.

– Ну смотри, ходят к ней одни бабы. Причём берут что-то далеко не всегда, – Ютер громко икнул. – Придут, поговорят, значит, покланяются. Она им отвечает что-то. И приходящие, значит, расплачиваются: кто деньгами, но это редко. А многие просто какие-то свёртки передают. Или наоборот, свёртки забирают, а за них монетку сунут. А ведьма, значит, отнекивается, мол, не нужно, заберите эти деньги.

– Ютер, – перебил я напарника, – это всё очень интересно, конечно, но всё-таки, с чего ты взял, что она – ведьма?

– Ха! Идём, покажу.

Ютер вскочил, и пошёл, опасно шатаясь, прямо по гребню каменной ограды. Я последовал за ним. В итоге мы вернулись в гостиницу, поднялись наверх, где в конце коридора в потолке нашлась дверца на чердак.

Отсюда, из-под крыши, площадь видна куда лучше, чем с нашего предыдущего места наблюдения.

Напарник с осторожностью достал из поясной сумки маленький тёмный осколок, напоминающий пласт слюды, обрамлённый серебром. Этот невзрачный артефакт перед поездкой в Слиабан Ютеру передал наш наставник, господин Грод. «Этот осколок поможет вам увидеть то, что сознательно сокрыто от глаз».

– Вот, теперь смотри, – Ютер кивнул в сторону прилавка под полосатым навесом, который отсюда был виден сбоку, и мне наконец удалось разглядеть за ним женщину.

Невооружённым глазом я не заметил ничего необычного, взял у напарника осколок и взглянул через него: и действительно, у