— А если вы сейчас планируете выполнить все пункты договора, но потом вам что-то помешает сделать это?

— Форс-мажорные обстоятельства, конечно, аннулируют договор, но заверяю вас — они случаются крайне редко и со мной пока ни разу не случались, верно, Клисс? Вы, девушки, далеко не первые, кому я подарил любовь иномирных властителей, и пока все проходило успешно.

По пухлым губам зазмеилась недобрая ухмылка, но только Таня почувствовала недобрый подтекст в словах толстяка: девочки подбадривали друг друга уверениями, что никаких форс-мажоров не случится.

«Это-то и плохо», — отчетливо поняла Таня, но кого интересовали ее соображения?

— Покажите мне договор, — потребовала Таня.

— Зачем это, если вы явно не желаете обрести огромную и страстную иномирную любовь? — с наигранным сожалением и грустью вздохнул толстяк. — Что ж, надеюсь, вы передумаете, когда увидите новый мир, нам пора отправляться.

— Алиса, ты сама говорила, что я ваш законный представитель, я требую показать мне договор! — выкрикнула Таня.

Вика с Алисой переглянулись, толстяк помрачнел. Робкая Настя решилась сказать:

— Пусть посмотрит, может, что-то дельное посоветует добавить…

— Да, пусть посмотрит, — кивнули девушки.

Толстяк сообразил, что если он начнет отказываться, то его жертвы мигом насторожатся и пойдут на попятную. Он скривился и махнул рукой. Перед Таней прямо в воздухе развернулся лист пергамента с незатейливыми условиями, записанными каллиграфическим почерком:

— Про врагов я добавила, — хвастливо заметила Алиса, — а то точно найдутся ревнивые завистницы.

— Это мы добавили после того, как в прошлый раз с тобой поговорили, — тихо призналась Настя и сжалась под неодобрительными взглядами подруг.

— И что им грозит, если вскроется этот приворот? — быстро спросила Таня, горячо надеясь, что наказание ужасно.

— Сущая мелочь: до пяти лет лишения свободы, — заворковал толстяк, — не так много, но кто ж узнает про приворот? Клянусь, никто и проверять не станет!

— Вы не понимаете, что это подстава? — обратилась Таня к девчонкам.

— Ой, не выдумывай, какой смысл тратить кучу магии на приворот и тащить нас в другой мир лишь для того, чтобы посадить в тюрьму? — хмыкнула Алиса.

— Вы открыто соглашаетесь пойти на преступление!

— Мелкое мошенничество, — поправила Алиса. — Кто не рискует, тот не пьет шампанского!

Таня поняла, что надо искать другие подводные камни, нарушение закона девушек не остановит.

Пункт четыре гласил, что девушки добровольно соглашаются на то, что их тело покинет свой мир и перейдет в мир иной, а также добровольно согласившимися на это считаются все лица, не пожелавшие уйти из зоны переноса. На этом договор заканчивался, снизу стояли подписи трех глупых девчонок и золотой росчерк мага Хабарра. Для серьезного соглашения как-то маловато условий оговорено…

— Так, договор показан, у нас осталось очень мало времени, — заявил толстяк.

Он начал обходить комнату Тани, покрывая стены мерцающими узорами разноцветных огоньков. Уточнил у Клисса, всё ли в порядке с изолированностью помещения, и получил краткое «да» в ответ. Девушки сбились в кучку, взволнованно ожидая шага в светлое будущее. Чувствуя, как утекает последний шанс остановить их, Таня искала важные недоговоренности в договоре. Вот, нашла одно!!!

— Сколько времени продержится ваш приворот? — громко выкрикнула она.

Толстяк попробовал проигнорировать вопрос, но девушки забеспокоились, их подписи на договоре замигали и начали потихоньку растворяться… Ха, землян голыми руками не возьмешь!

— По-вашему год, — процедил толстяк сквозь зубы, и первый пункт договора вмиг дополнился строчкой: «гарантия качества приворота — один год по земному календарю».

Девчонки пискнули. Алиса задумалась, потом сказала с абсолютной уверенностью:

— Этого хватит, чтоб он по-настоящему влюбился. Девочки, верьте в себя и свою неотразимость! Да за год мы весь мир наших любимых к своим ногам положим, такой им всесторонний апгрейд устроим — закачаются! Все их мировые проблемы сходу решим! Год — это уйма времени.

Подписи девиц вновь стали четкими, и толстяк расплылся в довольной усмешке, быстро завершая плетение на стенах. Таня поняла, что ее время истекло, и в отчаянии прошептала:

— Девочки, одумайтесь! Какая большая и светлая любовь может быть по принудительному привороту?! Хоть бы кто задумался: а хочется ли другим меняться в угоду вашим желаниям?! Любить вас ни с того ни с сего, заботиться о вас ни с того ни с сего? Где уважение к свободе воли мыслящего существа? Вдруг, у выбранных вами мужчин уже есть возлюбленные или даже жены, ведь их отсутствие нигде не оговорено!

Таня сразу поняла, что напрасно сказала всё это — девочки терпеть не могли нравоучений, в каком бы виде те ни преподносились. Лица их окаменели, выражая негодование по поводу этой попытки «воспитать их» и воззвать к каким-то ненужным «высшим» соображениям.

— Мы тоже собираемся заботиться о своих мужчинах, «ни с того ни с сего», — язвительно ответила Алиса. — И другие женщины не могут любить их так, как мы.

Толстяк закончил колдовать, и квартира Тани погрузилась в темноту. Ее на миг пронзила нестерпимая боль, ее словно вырвали из тела и потащили в непроглядную мглу.

Потом сознание отключилось.

Яркое солнце угадывалось даже сквозь сомкнутые веки: оно рисовало на них радужные круги и пригревало лицо. Таня не спешила открывать глаза, наслаждаясь этим теплом, полным отсутствием в теле болезненных ощущений и давно позабытым чувством безмятежности. Она словно умерла и родилась заново, оставив позади два кошмарных последних года.

«Хорошо бы и впрямь умереть вот так, прямо сейчас, в полном спокойствии», — промелькнула мысль, Таня вздохнула, отвернула голову от солнца и открыла глаза.

Никаких зеленых обоев в золотистую вертикальную полоску, никаких темно-бордовых занавесок на окне, никаких полок с дисками и комнатными цветами она не увидела. Ее взгляд уперся в неструганные доски стены. В щелях между досками проглядывал зеленый луг, залитый солнцем. Обоняние подтвердило демонстрируемую зрением картинку: очень сильно пахло разнотравьем, а еще — собачьей шерстью, деревянными досками, металлом, водой, влажной землёй, мышами, цветами, кустарником. Издалека доносились ароматы готовящейся еды, кажется — мясной каши.