Вечером на встречу в Градиент придет, узнаем, что ему надо.

Отключившись, я еще долго верчу телефон в руках. Сердце против воли тревожно сжимается.

За идиота Кляйса страшно. Когда несколько лет назад дядя объявил, что искать Марка больше не собирается, признаюсь, я выдохнула с облегчением. Мне было все равно, где он прячется. Главное, чтобы он был живым.

Сейчас Кляйсеныш какого-то черта вернулся. А я понятия не имею, что в голове у моего дяди.

На место прибываем буквально за десять минут до начала мероприятия. Алекс, оставив меня в машине под охраной, уходит самолично все проверить. Вскоре возвращается, чтобы проводить через толпу.

Народу собралось немало, что неудивительно, учитывая, сколько денег мы вбухали в рекламу. Отовсюду слышатся приветствия, щелкают фотокамеры. Начинает играть торжественная музыка.

Я профессионально улыбаюсь, так, словно сегодня самый счастливый день в моей жизни, хотя на самом деле мыслями сейчас в Градиенте с дядей и Митричем.

Под громкие овации разрезаю ленточку позолоченными ножницами и говорю традиционную речь. Чувствую себя относительно спокойно, потому что Алекс в деловой костюме и наушником в ухе всего в паре метров от меня. Среди гостей рассредоточены еще по меньшей мере с десяток наших спецов.

После завершения официальной части я выдерживаю фотосессию и делаю вид, что с огромным удовольствием общаюсь с журналистами и известными столичными бьюти-блогерами.

На банкет у меня сил уже не остается. Знаю, что мои администраторы прекрасно справятся и без меня.

- Я домой хочу, - шепчу подошедшему Алексу.

- Пятнадцать минут, и мы уедем.

Я благодарно киваю. В ожидании, когда истечет обозначенное время, общаюсь со знакомыми, шучу и пью шампанское.

- Это же уже пятый салон? – спрашивает Ольга, жена владельца сети супермаркетов.

Улыбается, хлопая глазами. Излучает максимум дружелюбия. Будто я не знаю, как она сама мечтала об этих салонах. Ей мой дядя не позволил, потому что антимонопольное законодательство в нашем городе не работает.

В этом зале половина приглашенных нас ненавидят, вторая половина – завидует.

Друзей у нашей семьи в этом городе нет.

Глава 6.

Глава 6.

Назад возвращаемся поздно. Алекс, снявший неудобный для него пиджак и расстегнувший верхние пуговицы рубашки, молча сидит рядом. Глядя в телефон, с кем-то общается по делам охранного агентства.

Я же, положив голову на подголовник, безуспешно пытаюсь задремать.

- Завтра дома? – заметив, что не сплю, тихо спрашивает он.

- Два дня выходных. Устала…

- Я тогда послезавтра на карьеры еду.

Рассеянно кивнув, я погружаюсь в свои мысли. Ни дядя, ни Митрич больше не звонили. Встреча еще не закончилась или им нечего мне рассказать? Или же, наоборот, они боятся мне озвучить новости?

Марк, с его безбашенностью, вполне мог нарваться на неприятности. Дядя не из тех, кто станет терпеть хамство. А Кляйс не из тех, кто следит за языком.

Вспомнив его нахальную улыбочку, дикий взгляд и хриплый шепот, неосознанно тру горло. Мудак уверен в своей неотразимости. Тут не поспоришь – у него всегда были орды поклонниц. А я, дурочка, считала себя особенной. Выбрал меня из такого многообразия.

Ненавижу ублюдка.

По приезду домой сразу иду переодеться и смыть косметику. Захожу в комнату и сую нос в свежий букет алых роз. Обняв его руками, затягиваюсь полной грудью.

Снимая узкое платье, смотрю в окно. Дядя и Митрич сидят в подсвеченной большим фонарем беседке. Пьют коньяк и курят сигары.

Я быстро переодеваюсь, умываю лицо, заплетаю волосы в косу и, накинув на плечи бабкину шаль, бегу на задний двор.

- Ну, хвастай давай, как прошло, - лыбится подвыпивший Митрич.

Он хмелеет быстро. Становится расслабленным и любвеобильным.

Смотрю с улыбкой на Алекса. Он тоже уже успел переодеться в спортивные брюки и белую футболку и сейчас сидит напротив моего дяди с бокалом виски в руке.

Налили ему, скорее всего, за компанию, потому что все знают, что на работе Грозовой не пьет. А он сейчас на работе.

- Нормально прошло, - отмахиваюсь я, - как всегда.

- А в тырнете пишут, - икает Митрич, - ты была на высоте.

Дядя, глядя на меня поверх бокала, горделиво улыбается. Случается такое редко, поэтому такие моменты для меня особенно ценны.

- У вас… как дела? – кутаясь в собственные руки, спрашиваю негромко.

Улыбка Митрича тут же тает. Запихав в рот оливку, долго, морщась, ее пережевывает. Дядя разливает ему и себе виски из бутылки.

- Завод свой захотел вернуть… Щенок!..

- Завод? – подаюсь вперед, - Кляйс разве не знает, что он давно продан?

После того скандала по решению москвичей вино-водочный завод Кляйсов был продан стороннему человеку, а все деньги ушли в общак.

- Знает. Компенсацию требует.

- Требует?!

Я не верю своим ушам. У него врожденный дефект отсутствия инстинкта самосохранения? Что он о себе возомнил?!

Марк не то, что требовать, он возвращаться сюда права не имеет. Не после того, что сделал!

Мой дядя все еще хозяин города, хоть и наравне с Шумовым. Откуда столько самоуверенности?

- Ага… считает, что его незаконно лишили наследства.

- За этим он вернулся? – не дыша, спрашиваю я.

Поочередно смотрю на обоих мужчин. Они так же поочередно кивают.

Мерзавец!

«Я вернулся, чтобы быть с тобой»

Ничтожество!

- Выкиньте его из города, - произношу сдавленно.

Сжимаю кулаки под столом, чувствуя, как закипает гнев. Голова, словно сдавленная обручем, заполняется болью.

- Хрен ему, а не завод, пусть катится обратно!

- Он скоро уедет, - спокойно произносит дядя, прежде чем осушить бокал.

- Если Шумовы его не пожалеют, - заплетающимся языком вставляет Митрич.

Алекс, опираясь спиной на высокую спинку скамьи, задумчиво крутит бокал с виски в руке.

- Ты обещал помочь! – с вызовом обращаюсь к нему.

- Помогу, - отвечает, глядя в бокал.

- Иди спать, дочка, ты устала, - удивленная таким обращением, вскидываю взгляд на дядю.

Он смотрит и говорит ласково, но проглядывающая за заботой решимость предупреждает, что спорить сейчас с ним, себе дороже.

Я поднимаюсь и целую в щеку сначала его, потом Митрича. Поплотнее закутавшись в шаль, бреду к дому и слышу за спиной быстрые шаги.

- Провожу, - кряхтит запыхавшийся крестный.

Мы доходим до дома, но синхронно сворачиваем на тропинку, петляющую между розовых кустов. Пик их цветения уже позади, но аромат увядающей розы даже слаще, чем свежей.

- Говори, - требую я, понимая, что в беседке мне не все сказали.