видела дядю в таком состоянии. Не к добру это.

Прикрыв глаза, устало тру лоб ладошкой. Он тоже выдыхает и, глянув на часы, поднимается на ноги.

- Дядь, - зову в спину, когда он уже выходит из кабинета, - с Кляйсом что?

- Еще раз услышу от тебя про него, я его урою!

- Выгоните его из города.

- Без тебя разберемся, - бросает через плечо, прежде чем хлопнуть дверью.

Заглянув на кухню, прошу Люсю организовать мне поздний завтрак и иду принять душ. А после велю заменить все розовые букеты в доме. Делается это раз в три дня, чтобы аромат свежих роз никогда не выветривался.

Выбираю из свежих цветов бордовые французские розы и несу их к бабушке. Знаю, она их не любит, но я все равно делаю это из вредности.

- Опять веник притащила, - ворчит бабка, раскачиваясь в кресле – качалке под старинный романс в исполнении Изабеллы Юрьевой.

- Может, хоть немного перебьют вонь табака.

Ставлю букет в керамическую вазу и сажусь напротив старухи. Закрыв глаза, она подпевает Изабелле скрипучим голосом. Я дожидаюсь, когда пластинка прокрутится и убираю с нее иглу.

- Ничего не хочешь мне сказать? – сложив руки на груди, спрашиваю дерзко.

Бабушка берет со стола серебряный портсигар и, вынув из него сигарету, щелкает зажигалкой.

- Хочу, - сделав первую затяжку, бабка вперивает в меня бесцветный взгляд, - женщина, любящая красные розы, не бывает счастлива в любви.

- Это тебе приснилось или карты твои сказали?

Но она словно не замечает моей язвительности. Выдыхает дым и снова раскачивается в кресле.

- Изначально ведь роза белой была. Как пена, из которой родилась Афродита, - сощурив глаза, снова делает затяжку, - жила себе девчонка, припеваючи, среди ароматных белоснежных роз и горя не знала.

- И что потом?

- А потом эта дура связалась с Адонисом. Бегала за ним, как собачонка, да и поранила ноги о шипы роз.

- Зачем ты мне это все рассказываешь? – спрашиваю с обидой, понимая, какие она проводит параллели.

- Розы пропитались ее кровью и стали красными…

- Ну и что? Красные розы самые красивые.

- Пока будешь таскать их в дом, твое сердце будет захлебываться кровью…

- Ой, ба!.. – перебиваю я, - кончай пургу нести! Давай лучше я Катерине скажу, чтобы тебе прогулку организовали. Свежий воздух полезен для мозга.

- С моим мозгом все в порядке, - произносит она на одной ноте, - ты лучше о своем позаботься. Дура дурой.

Оставив бабку наедине с романсами, выхожу на задний двор. Кивнув садовнику, медленно шагаю по мощеной дорожке мимо розовых кустов.

Ее слова не идут из головы. И вроде все понятно – она не верит Кляйсу и, переживая за меня, хочет оградить от него. И легенду эту приплела зачем-то… Но что-то не дает махнуть на них рукой и забыть. Царапает внутри, колет, как шип той самой розы.

Словно знает бабка больше, чем остальные, а предупредить не может.

Я и сама ему не верю. Он всегда был лживым. Что у него в голове и сердце, известно лишь дьяволу.

Остановившись у арки с плетистой розой, тянусь за ярким бутоном, но неожиданно напарываюсь подушечкой пальца на шип.

- Черт! – слизав капельку крови, иду дальше.

Во рту растекается вкус металла, а мне почему-то вспоминается наш с Марком секс. Первый и единственный.

Я тщательно готовилась к нему. Знала, что он случится в день моего выпускного в гимназии. Мы говорили об этом с ним.

Марк обещал, что после выпускного его отец встретится с моим дядей, чтобы уговорить того разрешить нам встречаться официально.

Разве могла я тогда сомневаться в его намерениях? Мне казалось, он всегда был искренен.

Тогда, после фотосессии, вечно занятой дядя с выпускного уехал, а я, договорившись с девчонками, чтобы прикрыли перед учителями, уехала оттуда на байке Марка.

Случилось все в его элитной квартире в центре города. Мне было больно и страшно, а Кляйс вел себя как победитель.

Разглядывал меня голую, ставил в разные позы, пытался приобщить к минету. Позже я поняла, с какой целью – получить наиболее эффектные кадры, чтобы ни у одного зрителя не закралось подозрение, что это фотомонтаж.

Все получилось идеально. Утром я вернулась домой без девственной плевы, но со славой порноактрисы.

Вспомнив свою реакцию на предательство, присаживаюсь на лавку в глубине сада. Тошнит почти так же, как тогда. Першит в горле и хочется реветь.

Нет. Такое забывать нельзя. Прощать тем более.

Пусть дядя сам решает его дальнейшую судьбу.

Глава 10.

Глава 10.

Вечером за ужином царит напряженная обстановка. Дядя, делая вид, что не замечает моего присутствия за столом, даже не смотрит в мою сторону. Митрич, подражая ему, удостаивает меня лишь односложными ответами.

Все еще злятся.

Я быстро проталкиваю в себя овощное рагу с кусочком шницеля и ухожу к себе.

С Митричем поговорю позже, когда дяди рядом не будет. Это при нем он обиженку из себя строит, а так он отходчивый.

Сейчас немного выпьет и все сплетни мне расскажет. Не получается у меня об этом придурке не думать.

Дождавшись, когда дядя уйдет к себе, спускаюсь вниз и выхожу на летнюю веранду. Крестный, сидя на диванчике, держит в руке рюмочку с наливкой.

Усаживаюсь рядом и вытягиваю ноги.

- Душно, дождь, наверное, пойдет.

- Угу…

- А по прогнозу нет.

- Ты о погоде со мной потрещать пришла? – усмехается старик.

- Да, нет… - оглядевшись по сторонам, придвигаюсь к нему ближе.

- Ну?..

- Что с Кляйсом?

- А тебе какое дело?! – взвивается он мгновенно.

- Он уехал из города?

- Собирается, - сощурив глаза, смотрит на меня с подозрением, - а ты с ним, что ли, собралась?

- Я?.. – изображаю крайнее изумление, - я на дуру похожа?

- Похожа.

Толкаю его в плечо, тихо смеюсь. От сердца отлегло – значит, отпустили его, раз он уезжать собирается.

Пусть едет. Скатертью дорога.

Пожелав крестному спокойной ночи, я, под видом прогулки перед сном, обхожу дом по дорожке вдоль левого крыла и, убедившись, что никто за мной не наблюдает, быстро шагаю к флигелю Алекса.

Не дает покоя мысль, что он на меня обижается.

Дойдя до домика, останавливаюсь у окна. Между полосок жалюзи пробивается тусклый свет. Значит, на месте и еще не спит.