Вместо этого девочка осведомилась:

– Что я должна буду сделать?

И услышала неожиданное:

– Отвлечь внимание публики, красавица. – Чёрный маг вскинул руку, и зрители послушно разразились аплодисментами. – Каждый фокус – обман, и твоя задача сделать так, чтобы он прошёл без сучка и задоринки.

– Обман?

– Фокус.

– Разве вы не настоящий волшебник? – удивилась Полика.

По лицу Захариуса пробежала злая тень, однако девочка не заметила её в ярком свете ламп и прожекторов. К тому же Полика смотрела в зал, на хлопающих людей, и потому упустила из виду неприятную гримасу.

– Разве папа не говорил тебе, что в цирке не бывает настоящих волшебников?

– Как раз папа всегда говорит, что настоящие волшебники работают в цирке, – ответила Полика, продолжая улыбаться зрителям. Ей нравилось их внимание. – Кстати, а где Джузеппе?

– Скоро появится, – пообещал Удомо.

– Он всегда выходил на парад-алле.

– Сегодня Джузеппе приболел, – сообщил чёрный маг и поднял руку, призывая зал сосредоточиться. – Почтеннейшая публика! Только сегодня и только сейчас эта маленькая храбрая девочка совершит – с моей помощью, разумеется! – настоящее чудо!

Барабаны выдали сладко-тревожную дробь, и в цирке наступила томительная тишина. Все замерли, готовые разразиться восторженными возгласами.

– Ты готова? – шёпотом спросил Захариус.

– Что я должна делать?

– Пока просто стой.

– Где?

– Здесь.

Удомо щёлкнул пальцами, и Полика почувствовала, что поднимается вверх… но не летит, нет, просто из арены под их ногами неожиданно выросла цилиндрическая тумба, выкрашенная в яркие цирковые цвета, и через пару секунд девочка и чёрный маг оказались на трёхметровой высоте.

Публика встретила происходящее вялыми аплодисментами, показывая, что такие фокусы уже поднадоели и все с нетерпением ждут обещанного чуда.

– А дальше? – выдавила Полика, продолжая улыбаться зрителям. И чувствуя себя очень глупо.

– Ничего не бойся, – посоветовал Захариус.

– Я и не боюсь!

– Отлично! – Удомо вновь обратился к публике: – Замрите!

Тревожная музыка резко прекратилась, оркестр умолк, зрители притихли, и стало слышно, как на «футболке» пищат комары. Такого напряжения это представление ещё не знало.

– Фокус, который я вам покажу, называется «Звезда Забвения»! И дети ваших детей будут рассказывать о нём своим внукам! Обещаю!

А в следующий миг, не дожидаясь очередных аплодисментов или возгласов, чёрный маг вскинул руки и на несколько секунд замер в странной позе: словно отпихивая от себя что-то невидимое. Причём, если судить по напряженному лицу Удомо, это «невидимое» было весьма тяжёлым и не очень приятным. Возможно, плохо пахло.

Но в действительности, конечно, ничего «невидимого» перед ним не было, просто Захариус колдовал, творя одно заклинание за другим и увязывая их в единое волшебное полотно.

Прошла секунда. Потом другая. Третья.

На лбу Удомо выступили крупные капли пота, но прежде чем их кто-либо заметил, высоко-высоко, под самым куполом, засветилась маленькая, но необычайно яркая фиолетовая точка. Настолько маленькая, что её увидели только потому, что чёрный маг тянул к светящейся малышке руки.

Точка вспыхнула, засверкала, затем опустилась ниже, став при этом чуть больше. Потом ещё больше – размером с апельсин, потом – с футбольный мяч, и продолжила расти, одновременно снижаясь к замершей на тумбе Полике.

Это и была Звезда Забвения.

Казалось, её соткали языки фиолетового пламени… Казалось, она вот-вот сожжёт «Четыре Обезьяны» безумным колдовским огнём… Казалось, нет спасения от фиолетового жара, но когда Звезда оказался рядом, Полика поняла, что она холодна. Пылала, но не грела. Светила, но не обжигала.

Звезда оказалась обманом, но при этом – необычайно красивым.

– Она прекрасна, правда? – прошептал фокусник.

– Она очаровывает, – признала заворожённая девочка.

– Так и должно быть, – тихонько рассмеялся Удомо. – Так и должно быть.

А Полика во все глаза смотрела на яркий, искристый, переливающийся фиолетовым пламенем шар и не понимала, что не может от него оторваться. И никто из зрителей не мог. Раскрыв рты и вытаращив глаза, они бездумно замерли в креслах, готовые просидеть в них вечно, наплевав на все дела и мечты.

Проглотивший мороженое мальчик… семейство Выдриусов… фея Двора Бесподобных… Все зрители…

Все сидели околдованные, потому что…

Звезда Забвения притягивала.

Звезда Забвения поглощала.

Но никто, никто из собравшихся в зале этого не понимал.

– Дотронься до него, – предложил Захариус, когда шар холодного пламени оказался совсем близко от девочки.

– А можно?

– Конечно.

Полика осторожно, готовая в любой момент отступить, протянула руку и погрузила кончики пальцев в переливающиеся языки фиолетового цвета.

– Приятно, правда?

Холод Звезды оказался не страшным и не резким. Фиолетовое пламя можно было сравнить с прозрачной морской водой – прохладной, но освежающей.

От кончиков пальцев холодок пробежал по телу, но принёс лишь весёлые мурашки – сначала, и ощущение свободы, лёгкости и беззаботности – потом.

– Тебе хорошо?

Голос Захариуса звучал как будто из соседней комнаты.

– Очень, – кивнула девочка.

– А теперь произнеси своё имя, – попросил престидижитатор. – Громко!

– Полика!

И колдовской шар вспыхнул настоящей звездой, пронзая фиолетовыми лучами и цирк, и зрителей.

Пронзая всех.

* * *

– Что происходит? – закричала Ириска, увидев зарождающееся сияние.

– Не знаю! – огрызнулся Дикий Страус.

– Не смотри туда! – велел Уди.

– Почему всё фиолетовое?

– Не смотри туда!

– Сам разберусь! – не понял друга Страус.

– Я не тебе!

– Мне страшно!

– Хиша, успокой девчонку!

– Себя успокой!

– Кто это сказал?

– Стоять!

Два кабана в цирковой униформе выросли перед беглецами у самого выхода из шапито. Добродушная медведица, которая продавала билеты и раздавала леденцы, ушла, зрители были внутри, и Страус с Барсуком оказались со здоровяками наедине.