Однако то, что он влюбился в неё от нечего делать, не означало, что жизнь без неё не будет похожа на ад, если он уедет. Если снова начнёт жить сам по себе. Честно говоря, Алек был не совсем уверен, что он сможет жить самостоятельно. Майк и отец до сих пор жили в своём старом доме, в котором было только две спальни. Не будут ли они возражать, подумал Алек, если он уберёт весь хлам с задней веранды и на некоторое время переедет туда? Веранда была не особенно хорошо защищена от ветра, но она была застеклена. Он мог бы заткнуть щели, повесить плотные занавески, одолжить вентилятор и обогреватель, купить или попросить большой кусок ковра. Он смог бы неплохо там устроиться.

Но, конечно, все бы спросили его, почему. Если бы он переехал в собственную квартиру, никто не стал бы задавать вопросов; это считалось здравым поступком. Так делает большинство взрослых людей, пожив какое-то время с родителями. Но зачем переезжать из уютной просторной комнаты для гостей, которую ему предложил брат, в грязную и холодную заднюю веранду отцовского дома? Какие разумные причины вы смогли бы назвать?

Я скажу, что чувствую себя виноватым, решил Алек, вернувшись на кровать, и потянулся за пультом телевизора. Скажу, что Даррелу, Джанин и Ронни пора наслаждаться уютом в собственном доме. Потому что это правда. Я прожил у них два месяца. Должно быть, их тошнит от меня.

Но даже когда он начал мысленно репетировать своё объявление, он не смог представить, что ответит на это Джанин. «О, нет, — могла бы она сказать. — Нет, Алек, мы рады, что ты живёшь с нами. Ты так хорошо относишься к Ронни. Это так удобно, когда в доме есть человек, который всегда может посидеть с ребёнком. И тебе нельзя ночевать на этой ужасной веранде. Ты простудишься».

Алек мечтательно подумал о том, что ещё могла бы сделать Джанин, если он будет и дальше угрожать своим отъездом. Что, если он будет настаивать? Что, если она заплачет? Что, если он спросит её, почему она плачет, и она не сможет ответить, и тогда он обнимет её, а она попросит его ни о чём не спрашивать? Он должен знать, что она чувствует, но он не должен заставлять её говорить об этом, потому что это очень плохо.

От нечего делать, Алек начал онанировать. Затем, через некоторое время, он включил телевизор и просмотрел все каналы, остановившись на игре в крикет.

Он заснул под убаюкивающий голос комментатора с мыслями о Джанин.

* * *

Гарри умер ночью. Грейс несколько часов лежала без сна. Натан что-то бормотал и метался во сне. Около часа ночи она услышала шаркающие шаги. Ещё она услышала тяжёлое дыхание, скрип петель и звук захлопнувшейся двери. Потом всё стихло.

Она встала (очень осторожно, чтобы не разбудить сына) и столкнулась с Сайрином в холле. Он возвращался в свою спальню, держа в руках фонарик.

— Что случилось? — прошептала она.

Сайрин прищурился. Он набросил коричневый плащ на рубашку от пижамы, из-под которой виднелись старые мешковатые трусы. Он был без вставных зубов, и его голос звучал искажённо.

— Гарри умер. Я отнёс его в конуру.

— О нет, Сай. — Грейс прикрыла рукой рот. — Боже, мне очень жаль.

Он пожал плечами.

— Отравился, — сказал он. — Скорее всего, мышьяком. Может, съел ядовитую приманку. Мышьяк хорошо справляется со своей работой.

— Ты так думаешь?

Он кивнул. Она пожелала ему спокойной ночи. Вернувшись в постель, она подумала о Сайрине и о том, как он отнёс Гарри к себе в комнату, завернул его в одеяло и положил на газеты. Собака была вся в грязи и рвоте, но Сайрин не попытался помыть её. Он почти ничего не делал — не давал Гарри воды с горчицей или какого-нибудь другого средства, чтобы вызвать рвоту. Когда это предложила Грейс, Сайрин покачал головой.

— Слишком поздно, — ответил он.

А теперь Гарри умер. Бедный Сайрин. У него не было другой компании кроме собак. Что он будет делать без них?

На следующее утро, когда они вместе одевались, она сообщила новость Натану.

— Гарри был очень болен, — объяснила она. — Он что-то съел, и это убило его. Что-то ядовитое.

— О, — Натан сглотнул, но не заплакал. — Где он?

— В конуре. Потом мы его похороним.

— Где?

— Я не знаю.

— Бит вернулся?

— Я не знаю.

— Можно нам его поискать?

— После завтрака.

Сайрин до сих пор был в своей комнате. Грейс подозревала, что он мало спал. Но он появился во время завтрака. Может быть, его привлёк звук кипящей воды в чайнике, шипение яиц на сковородке и запах горячих тостов. Его лицо казалось ещё более старым и усталым, чем обычно.

— Привет, — сказала Грейс. — Хочешь яйцо? Или тосты?

— Спасибо, — пробормотал он, опускаясь на стул.

— Привет, Сайрин. — Натан оторвал взгляд от своих овсяных хлопьев и прямо перешёл к теме, которая занимала его мысли. — Гарри умер, да?

— Да.

— Бедный Гарри. Можно, я помогу его похоронить?

Сайрин опустил руку в нагрудный карман и достал пачку бумаги для сигарет. Взяв один листок зубами (которые снова оказались у него во рту), он вытащил из кармана штанов баночку с табаком.

— Спроси у мамы, — ответил он.

— Я уже спрашивал. Она разрешила.

Сайрин вздохнул. Его толстые жёлтые пальцы на удивление ловко управлялись с сыпучим табаком и тонкой папиросной бумагой.

— Правда? — протянул он. Грейс взглянула на него, подумав о том, не послышалось ли ей неодобрение в его голосе.

— Что-то не так, Сай? — спросила она.

— Нет, всё в порядке.

— Ты уверен?

— Да, да. — Он встал. — Мне понадобиться помощь, чтобы выкопать большую яму.

— Куда ты идёшь?

Вместо ответа он покрутил в пальцах сигарету, прежде чем выйти из комнаты. Грейс было неудобно из-за того, что ему приходилось уходить на улицу, чтобы покурить, но нужно было думать о Натане. И она не просила Сайрина поменять свои привычки — это же был его дом. Кроме того, она знала как бывает иногда нужна сигарета. Ей понадобились годы, чтобы бросить курить, — долгие годы. Она никогда бы не подумала о том, что заставит человека, выкуривающего по двадцать сигарет в день, уходить из собственной кухни, чтобы покурить.

Но Сайрин принял решение сам. Теперь он курил только в фургоне, в своей спальне и за пределами дома. У Сайрина были действительно хорошие манеры. Старомодные манеры. Мать Грейс всегда говорила об этом. Она часто посмеивалась над тем, как Сайрин поднимался и открывал ей двери. Касался шляпы, прежде чем снять её. Шёл по внешней стороне тротуара. «Вымирающее поколение», — говорила она.

Он был хорошим человеком, в самом деле, и Грейс любила его. Он пришёл ей на помощь, как рыцарь в сияющих доспехах.