– Вы, вероятно, голодны?

В ответ она не произнесла ни слова.

– Мадам, когда вы ели в последний раз? – более настойчиво проговорил он.

Она с трудом открыла глаза, возвращаясь к действительности из своего небытия.

– Я ела хлеб с сыром на завтрак. Вчера, – глухо сказала она.

– Сейчас принесу для вас что-нибудь, – облегченно вздохнув, пообещал Мэтью. Сейчас он сбежит от нее хотя бы на какое-то время и освободится от ее чар. Он всегда отличался сильной волей. Воля – это то, что не дало ему погибнуть, что сохранило ему жизнь. О, эта женщина очень опасна, но он не безвольная бабочка, чтобы так просто увязнуть в сотканной ею паутине.

Сейчас она больна, но когда поправится, ему придется приложить все силы, чтобы не попасть в ее сети. И все же Мэтью чувствовал, что не пройдет и пяти минут, как он будет стоять перед незнакомкой на коленях.

«Только не это… Она не одолеет меня».

Все эти годы ему удавалось довольно успешно бороться со своим дядей и противостоять его козням. И он не позволит этой девушке справиться с ним. Но когда он оказался на кухне и только нарисовал в своем воображении красивый тонкий профиль на фоне темно-красного бархата, его сердце сильнее забилось в груди.

– К сожалению, могу угостить вас только сыром и хлебом. Мои запасы иссякли. – Мэтью вошел в гостиную со скромным угощением на подносе.

Девушка ничего не сказала на это. Не поднимая головы, Мэтью направился к столику около дивана. Он двигался очень осторожно, чтобы не шуметь – незнакомка скорее всего заснула, она была слишком слаба.

Наконец он поднял голову и посмотрел на диван. Но к его немалому удивлению, девушки там не оказалось. Мэтью с грохотом опустил поднос на столик. Значит, шлюха сбежала от него. Но покинуть пределы поместья она не могла, это-то уж ему было хорошо известно. Он не раз и сам пытался вырваться на свободу, но только ничего из этого не вышло.

Дело ясное, кому захочется ложиться в постель с сумасшедшим.

Но разве можно винить ее за это? Вероятно, сначала посулы его дяди воодушевили ее. Ведь лорд Джон умел гениально манипулировать людьми, очаровывать их и внушать то, что ему нужно.

Что ж, пусть эта красотка попытает счастья. А потом ее снова свяжут, прикрутят к столу и накачают опием. Но ему все равно, что с ней будет. Его это совершенно не касается. Он хотел избавиться от нее, и это случилось гораздо быстрее, чем он ожидал.

Или, возможно, Монкс и Файли воспользуются ее услугами, а потом доставят эту шлюху туда, где нашли. И этот низкопробный фарс, наконец, прекратится.

Впрочем, она могла оказаться и их сообщницей. Но его это не касается. Совершенно не касается.

Мэтью наклонился за своей книгой. Она позволила опутать себя липкой паутиной, которую сплел его дядя. Пусть выбирается из нее сама. Что бы с ней ни случилось – она заслужила это.

Но когда Мэтью нашел ту страницу, на которой остановился, и снова принялся за чтение латинского трактата, ему никак не удавалось сконцентрироваться на научных выкладках автора. Его внимание то и дело уплывало, рассеивалось, и перед мысленным взором упорно возникало лишь одно видение – огромные и печальные глаза незнакомки, умоляющие о помощи.

Он хотел предоставить девушку ее судьбе, но совесть принялась нещадно его мучить. Ведь эта незнакомка была совершенно беззащитна против хитростей его дяди.

– Господи! – простонал Мэтью и с громким хлопком закрыл книгу.

Эта шлюха, несомненно, обладала мужеством, но смерть и другие личные достоинства не помогут ей сбежать от тюремщиков. Обозвав себя глупцом, Мэтью поднялся с дивана и пошел разыскивать несчастную пленницу, попавшуюся в те же сети, что и он.

Грейс наклонилась вперед и судорожно втянула воздух, пытаясь восстановить дыхание. Полуденное солнце ласкало теплом ее спину и голову, но в груди по-прежнему лежал нетающий кусок льда. С тех пор как болезнь уложила в постель ее мужа, в их доме навсегда поселилось отчаяние.

Сначала болезнь мужа, а потом предательство компаньонки… Да, это было именно предательством. Оставшись одна, без всякой помощи, Грейс пыталась бороться, но трясина нужды затягивала ее все глубже. Сейчас, находясь в состоянии шока, она смогла подняться с дивана и выбежать из комнаты, в которой лежала. И теперь пыталась выбраться отсюда.

Но она никак не могла найти выход из лабиринта этого поместья.

Его просто не было.

Куда бы Грейс ни шла, она натыкалась на стену – высокую, белую и очень гладкую, перелезть через которую не было никакой возможности. Но, не желая признавать очевидное, Грейс еще быстрее побежала вдоль этой стены, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь выступ, выбоину или растущее поблизости дерево – что-нибудь, что помогло бы ей преодолеть это препятствие. Но чем быстрее она бежала, тем яснее и отчетливее вырисовывалась перед ней правда – спасения не было. И тот изящный молодой человек – узник этого поместья.

И она тоже теперь пленница.

За белой стеной виднелись верхушки фруктовых деревьев. Это могло означать только одно – где-то неподалеку находились люди. Ведь кому-то же должны принадлежать эти сады, кто-то же ухаживал за ними и работал там. Раскидистые кроны, блестящие на солнце листья, игра теней и света – в другое время все это показалось бы Грейс очень красивым. Но сейчас ее сердце было наполнено только ужасом и отчаянием.

И еще ее поразила до глубины души сама стена, ее монументальность, продуманность всех деталей. Да, она находилась в ловушке, в тюрьме, владелец которой был сказочно богат, изобретателен и решительно настроен. И еще этот кто-то чувствовал себя настолько свободно, что ему ничего не стоило схватить на улице человека, женщину, и, ни о чем не беспокоясь, бросить ее в свою золотую клетку. Подобную вседозволенность могут порождать только очень большие деньги, перед которыми бессилен даже закон.

В одном месте Грейс видела ворота в стене. Но они были сделаны из цельных дубовых досок, опутаны цепями и хитроумными металлическими замками. Прямо напротив них находились какие-то сараи, конюшня и небольшой домик.

Ее тюремщики сидели на широкой скамье около ворот и по очереди пили из глиняного кувшина. Грейс притаилась в кустах и стала внимательно наблюдать за своими мучителями. В этом кувшине, по всей видимости, было вино. Догадаться об этом было не трудно – охранники громко смеялись, икали, хлопали друг друга по плечам. Грейс не слышала, о чем они говорили, но, без сомнения, обсуждали то, что сейчас маркиз мог с ней делать.

Немного посидев в кустах и переждав неожиданно подступивший приступ тошноты, Грейс тихо поднялась с травы и пошла назад, к дому. Сейчас она была все так же далека от желанной свободы, как и в тот момент, когда около стола, к которому была привязана, появился молодой человек, прекрасный сумасшедший с механическим голосом и голодным взглядом.