— Аркаша, а когда мы поженимся? — спросила она, наблюдая, как парень, чертыхаясь, возиться с застёжкой.

— Что ты сказала? — вздрогнул он.

— Она спросила, когда свадьбу играть будем, — сказал, выходя из-за зелёной стены отец, и Люда ойкнула, укрываясь покрывальцем с головой.

— Э… простите, — растерялся Аркадий.

— Бог простит, — сообщил отец. — Во вторник загс в десять утра открывается, я предупрежу заведующую, чтобы долго не тянули, побыстрее вас расписали. Люд, тебе двух недель хватит подготовиться?

Она промолчала, потому что от стыда перехватило горло. Но ей хватило бы и двух дней. Да что там, двух часов бы хватило: разве не понятно, что их с Аркадием свела судьба? И он тот самый суженый-ряженый, на которого они с девчонками гадали на Святки, бегая и приставали к прохожим мужчинам, спрашивая их имена. Правда, Людмиле тогда попался какой-то Егор, но откуда в их захолустье было взяться Аркадию?

— Позвольте, не знаю вашего имени отчества, но я сам решу, когда и на ком мне жениться! — сказал Аркадий, а отец ответил:

— А ты что, девчонку обесчестил, и не решил ещё, что ли? Так решай скорее, или в институт тебе написать, в комсомольскую организацию, чтобы подсказали?

— Не надо никуда писать, — сказал Аркадий после паузы. — Я прошу руки вашей дочери.

— А меня Михал Трофимычем зовут, — сказал отец.

Свадьба у них получилась шумной и весёлой, столы поставили тут же, во дворе, почётным гостем был Юрий Иванович, директор управления, у которого работал личным водителем отец и где проходил практику Аркадий. Жених на свадьбе выпил лишнего, невесту игнорировал, на «медляки», которые пошли ближе к вечеру, когда старшие разошлись по домам, а молодёжь устроила дискотеку, приглашал Людочкиных подружек, прижимаясь к ним слишком плотно. А Таньку Сковородникову и вовсе так прижал, лапая одной рукой за спину, а второй за попку, что Мишка Синельников, Танькин воздыхатель, не выдержал и полез бить морду «наглому москвичу». До драки не дошло, Мишку угомонили, а молодых отправили спать, так как завтра поутру им предстояла дальняя дорога. В Москву.

Двадцать лет прошло с тех пор, в мае годовщина как раз была. Людмила ещё поворочалась немного, вспоминая приподнятое настроение, с которым она тогда ехала в столицу, в новую жизнь. Ей казалось, что всё у них с Аркадием будет хорошо. Конечно, она ему не ровня, но она очень-очень постарается стать такой, какая ему нужна. И докажет мужу, что он не ошибся, выбрав её среди прочих девчонок. И сделает всё, чтобы стать ему верной и хорошей женой. Вагоны тогда постукивали по рельсам «так-так-так», будто соглашаясь, что всё именно так и сложится… Лёжа в постели, Людмила очень чётко услышала этот перестук. А потом тёмная морда тепловоза стала надвигаться на неё из темноты. Людмила стояла на четвереньках поперёк рельсов и понимала что это — Смерть. И что ей никак не успеть от неё увернуться. И тогда она закричала.

— Деточка, деточка, ты что? Проснись, проснись, — ласковые руки трясли её за плечи, и Людмила открыла глаза. Луна смотрела прямо в оконце под потолком, и её света хватало, чтобы узнать женщину, сидевшую на краю кровати. Анна Николаевна, хозяйка.

— Ох, извините. Я кричала, да? Мне кошмар привиделся.

— Понятное дело, после такого-то приключения, — кивнула Анна Николаевна и подала Людмиле кружку. — На, хочешь пить? Это морс из малины с вишней, и мята там ещё.

В горле, действительно, пересохло, и Людмила с удовольствием попила кисло-сладкого мятного питья.

— Простите, я вас разбудила.

— Да ничего, дочка, я всё равно бессонницей маюсь. А Савельича и пушкой не разбудишь, дрыхнет себе. Игорёк рассказал, что ты сегодня под поезд чуть не попала.

— Да, — поёжилась Людмила. Остатки кошмара, более реального, чем собственно происшествие, которое не помнилось из-за провала в памяти, выходили ознобом. — У меня вообще в последнее время полоса какая-то из невезений.

— Что так? — приготовилась слушать Анна Николаевна, и Людмила решила рассказать.

— Да на меня весной цветочный горшок с балкона упал, три недели назад я чуть газом не отравилась, теперь вот это, в метро.

— Да ты что! — ахнула старушка. — А как всё случилось?

— Да так вот как-то всё, я же говорю — полоса.

— Ой, деточка, слава богу, что всё так закончилось, что бог отвёл, — не стала настаивать на подробностях хозяйка. — Ладно, ты спи, и я лягу. Если что — зови, не стесняйся.

Анна Николаевна ушла, а Людмиле опять не спалось. Теперь в голове возникали картины всех этих её неприятностей. Горшок с бегонией был в конце мая. Он грохнулся у самых ног, рассыпавшись на брызги черепков и обнажив ком земли с переплетением корней. Стебель растения обломился и лежал рядом с кучкой земли жалким обрубком, увенчанным нежно-розовыми соцветиями. Людмила, как и тогда, вздрогнула от понимания, что ещё полшажочка, и на такие же мелкие черепки разлетелась бы её собственная голова, и это она лежала бы жалким примятым стеблем. Но — повезло, отделалась синим ногтем на левой ноге — горшок задел большой палец. Самое интересное, что Людмила была единственным участником и свидетелем происшествия: двор в эти минуты словно вымер. Она тогда даже вычислила, откуда прилетел «гостинец» — с шестого этажа, где между горшками, выставленными на навесных подставках, бродила серая кошка. Наверное, она и столкнула один из них. И Людмиле крупно повезло, что не успела сделать полшажочка.

Во второй раз ей повезло в середине июня. Аркадий тогда уезжал в Питер по делам и взял с собой Соньку, и Людмила ночевала в квартире одна, еле выпроводив вдруг зашедшую в гости Лидушу, сослуживицу. Та пришла со сценарием, в котором ей срочно понадобилось что-то уточнить. Естественно, не обошлось без чая, и что-то так они обе засиделись, ведя какой-то нескончаемый тягомотный разговор, что Людмила наплевала на всякие приличия и откровенно зевала, только что не выставляя Лидушу за дверь. Еле дождалась, пока та уйдёт, и только заснула, как её разбудило веселье за стенкой. Видимо, соседи тоже уехали на выходные, и их сын-подросток закатил вечеринку. Музыка мешала. От музыки даже голова разболелась. Пришлось встать и пойти на кухню поискать таблеток, и уже там до неё дошло, что в квартире невыносимо воняет газом. Людмила бросилась открывать окна, высунулась отдышаться и чуть не вывалилась наружу: от свежего воздуха в голове закружилась карусель. Когда вызвала газовщиков, те обнаружили, что совершенно сломан газовый вентиль на общей трубе, и газ сифонит с такой скоростью, что ей не хватило пары часов, чтобы надышаться до отравления. «Что же вы так запустили оборудование, хозяйка?» — попенял ей тогда пожилой усатый мастер. «Разве можно с газом шутить? Так может рвануть — у соседей стены вылетят!»

А потом на неё ещё накричал и Аркадий, появившийся к вечеру. За то, что неправильно закрывает газ, за то, что спит с закрытыми форточками и за то, что из-за своей безалаберности она когда-нибудь их всех сведёт в могилу. Интересно, а что он скажет сегодня вечером?