Парижские улицы были запружены машинами, так что от Майлоу требовалось полное внимание. До вокзала они ехали молча. Через некоторое время поезд уже нес их через Ла-Манш в Англию. Они сидели в купе напротив друг друга. Другие пассажиры были только в дальнем конце вагона.

– Ты говорила, что попала в аварию, – напомнил Майлоу. – Что это была за авария?

Глаза Анжелики затуманились.

– Не помню. Я знаю только то, что мне рассказывали.

– А что тебе рассказывали?

Она поколебалась, потом медленно произнесла:

– Я была в автобусе, когда в него врезался огромный грузовик. Автобус загорелся. Большинство пассажиров спасли, только двое погибли. Все это мне рассказали, когда я очнулась в больнице.

– Ты была сильно ранена?

– Нет. Синяк на плече и большая шишка на голове.

– Откуда в больнице узнали твое имя?

– У меня в кармане нашли клочок бумаги. На нем было написано: Анжелика Касте, родилась в Лизьё и дата рождения.

– И больше ничего?

– Были еще какие-то цифры и слова, но они мне ни о чем не говорили.

– Эта записка цела?

– Возможно, где-нибудь лежит.

– Ты не взяла ее с собой?

– Нет. А зачем?

Кейн наклонился и вгляделся в ее лицо.

– Ты можешь вспомнить хоть что-нибудь о своей жизни до аварии?

– Иногда ночью… – в глазах у нее мелькнула тревога, – во сне… я вижу места, которые, как мне кажется, я знаю. Но утром… – она развела руками, – все исчезает.

– А люди тебе никогда не снятся?

Ее губы дрогнули в иронической усмешке.

– Нет, англичанин, вы мне никогда не снитесь.

– Послушай, – сказал он через минуту, – какое-то время нам предстоит пробыть друг с другом. Я знаю, ты на меня злишься, но давай попытаемся хотя бы быть вежливыми.

– Что вы хотите?

– Например, ты могла бы называть меня по имени вместо «англичанин».

– Хорошо, месье Кейн.

– Меня зовут Майлоу.

– Не уверена, что мне нравится это имя.

– Я тоже от него не в восторге. Но боюсь, это огорчит маму, если я попытаюсь изменить его.

– У вас есть мама?

– Как у большинства людей.

– Разве? – Она вся напряглась.

– Извини. – Он взял ее руку. – Ты не хочешь рассказать мне о своей семье? Ведь у тебя есть семья, Пейдж.

Итак, несмотря ни на что, он убежден, что она была его подружкой и что потеряла память, подумала Анжелика.

– Вы всегда будете так меня называть? – вздохнула она.

– Тебя так зовут.

– И вы хотите, чтобы я тоже называла вас по имени?

– Да.

Вдруг она рассердилась.

– Почему я должна быть вежлива с тем, кто перевернул мою жизнь, испортил вечер в честь моей помолвки, увез меня от моего жениха? Вы глупец, если думаете…

– Нет. Я возвращаю тебе прежнюю жизнь, – прервал ее Майлоу. – Ты имеешь на это право. Даже если решишь отказаться от нее, пусть это будет твой собственный выбор.

Эти слова застигли Анжелику врасплох. Она долго смотрела на Майлоу и вдруг осознала, что он говорит с ней по-английски.

В тот же момент и Майлоу заметил это и широко раскрыл глаза.

– Ты поняла, правда? Правда?

– А как ты узнал, где меня искать? – спросила Пейдж тоже на чистом английском.

– Мне помог портрет. Я увидел его в журнале по искусству. Там же сообщалось о твоей помолвке. – Майлоу откинулся назад и заглянул ей в лицо. – Твои глаза я узнаю где угодно.

– Почему ты мне лгала? – Лицо Майлоу было мрачно.

Пейдж пожала плечами:

– Да потому, что не хотела возвращаться вместе с тобой.

– Так ты все это время знала, кто ты! Твоя амнезия – просто притворство. Боже! Пейдж, – если ты…

– Нет! – Она прервала его, не обращая внимания на гнев, который Майлоу едва сдерживал. – Женщина, которую ты знал, больше не существует. Но вчера, как только увидела фотографии, я поняла, что ты говоришь правду, что ты и я были… как-то связаны. Конечно, я узнала себя на снимках. – Ее лицо омрачилось. – Но… испугалась. Сейчас я довольна своей жизнью. Зачем мне выяснять, что было в прошлом, которое больше ничего не значит для меня? – Она посмотрела ему в глаза. – Зачем мне стараться вспомнить тебя? – Отвернувшись, она снова пожала плечами. – Вот поэтому я и притворилась, что не знаю английского. Я надеялась убедить тебя, что ты ошибся. Надеялась, что ты уедешь.

– Я так легко не сдаюсь.

– Я бы не поехала с тобой, если бы не Жан-Луи.

– Скорее, его жадность.

Пейдж сердито взглянула на Майлоу:

– Разве ты понимаешь, что значит не иметь денег, англичанин? У тебя-то их всегда было достаточно.

Майлоу пристально посмотрел на девушку.

– Откуда ты знаешь?

Она рассмеялась.

– Да ты сам сказал, когда читал мне ту вырезку из газеты. Сказал, что наши семьи владеют компанией и что я очень богата. Значит, компания процветающая. Поэтому я еще раз спрашиваю: разве ты знаешь, что такое бедность и голод? Разве знаешь, каково это – торговать своим искусством, чтобы заработать на жизнь, как это вынужден делать Жан-Луи?

– Пусть я никогда не голодал. Но я никогда и не заставлял женщину делать что-то, чего ей не хотелось, чтобы добыть мне денег.

Пейдж с усмешкой подняла брови.

– Никогда? А что же ты сейчас делаешь? Разве не используешь меня точно так же, как Жан-Луи?

– Каким образом?

– Ты говоришь, что мы помолвлены. Если мы поженимся, ты станешь единственным владельцем всех акций, всей компании, не так ли?

– Но наша помолвка вовсе не была деловым соглашением, – ответил Майлоу, спокойно выдержав подозрительный взгляд Пейдж. Чувствуя, что она не верит ему, он добавил: – Но сейчас это неважно. Ты ведь отдашь все деньги Жану-Луи.

– А. если и так? – Голос Пейдж прозвучал воинственно.

– Это твои деньги. Делай с ними что хочешь, – пожал плечами Майлоу.

Поезд вошел в туннель, и они на минуту замолчали, привыкая к искусственному свету. Пейдж думала, как много изменилось в ее жизни за последние сутки.

– Хочешь, я расскажу тебе о твоей семье? – спросил Майлоу.

– Нет, – вздохнула Пейдж, – но я вижу, ты так решил. Что ж, я тебя слушаю.

– Я уже говорил, что мать у тебя англичанка, а отец француз. У тебя двойное гражданство и два паспорта. Когда ты сбежала, то воспользовалась французским паспортом. Ты знаешь оба языка. На этом настоял твой отец. Но когда родители разошлись и мать снова вышла замуж, тебя отправили к бабушке. Она сделала все, чтобы ты получила хорошее образование и…